Домой   Фрагменты старой прессы  Открытки войны   Страницы истории разведки   Записки бывшего пионера      Люди, годы, судьбы...

 

Карикатура и плакат в Великой Отечественной войне     Ордена и медали России 

 

 

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49

 

  Гостевая книга    Форум   Translate a Web Page

 

Список страниц

 


 

Как был убит Кубе

 

 

Вильгельм фон Кубе

После захвата Белоруссии Гитлер назначил ее гаулейтером своего любимца, старого члена нацистской партии Вильгельма фон Кубе. 1100 дней свирепствовал в столице Белоруссии кровавый фашистский режим. Его сущность была цинично определена Герингом: "В интересах долговременной экономической политики все вновь оккупированные территории на Востоке будут эксплуатироваться как колонии и при помощи колониальных методов".

Однако "колониальные методы" — сказано слишком мягко. Это были дикие, бесчеловечные по своей жестокости массовые акции, направленные против местного населения.

В начале июля 1941 года в предместье Минска был создан концентрационный лагерь, куда фашисты согнали более 140 тысяч военнопленных и причисленных к ним мужчин местного населения. Докладывая о положении в этом лагере смерти министру Розенбергу, советник Дорш 10 июля 1941 года писал: "Пленные, согнанные в это тесное пространство, едва могут шевелиться и вынуждены отправлять естественные надобности там, где стоят… По отношению к пленным единственно возможный язык слабой охраны, сутками несущей бессменную службу — это огнестрельное оружие, которое она беспощадно применяет…"

Такие же кровавые дела творились в созданном оккупантами еврейском гетто, где томилось до 80 тысяч человек. Всего в Минске и его окрестностях захватчики уничтожили около 400 тысяч советских граждан. И каждый раз истребление советских людей сопровождалось чудовищными изуверствами. Фашисты жгли на кострах живых людей, истязали обреченных перед казнью. Тысячи жителей города были угнаны на каторжные работы в Германию. "Люди плачут, а мы смеемся над их слезами", — писал к себе в "фатерланд" обер-ефрейтор Иоганн Гердер.

Для большинства населения бесчеловечный фашистский режим олицетворял генеральный комиссар Белоруссии гаулейтер Вильгельм фон Кубе. Член германского рейхстага, видный деятель национал-социалистской партии, он был непосредственным виновником того, что творилось в Белоруссии. Он являлся не простым исполнителем чьей-то "злой воли", а тираном-фанатиком, палачом и садистом. Десятки тысяч людей, в том числе женщины, дети и старики, были уничтожены по его личному указанию. В день массового расстрела евреев колонну из нескольких тысяч несчастных обреченных людей, растянувшуюся на целый квартал, провели перед Кубе, стоявшим на Юбилейной площади и "любовавшимся" этим зрелищем. Однажды в кругу офицеров Кубе сказал:

— Надо, чтобы только одно упоминание моего имени приводило в трепет русского и белоруса, чтобы у них мозг леденел, когда они услышат "Вильгельм Кубе". Я прошу вас, верных подданных великого фюрера, помочь мне в этом.

Его отец – Маер Шульфер - был офицером Красной армии, а впоследствии врачом и адвокатом.

Далее: http://www.uznayvse.ru/znamenitosti/biografiya-yan-arlazorov.html

22 сент. 1943 в Минске подпольщица Елена Мазаник («Галя») установила мину, которой был убит палач белорусского народа генерал-комиссар Кубе

Понятна ненависть, которую он вызывал в народе. Поэтому многочисленные крестьянские сходы в освобожденных партизанами деревнях, суды партизанских отрядов и групп сопротивления в городах требовали покарать Кубе. Это был голос народа, и к нему нельзя было не прислушаться, чем и объясняется то, что в 1942 году как в Москве, так и в Белоруссии было принято решение о ликвидации Кубе.

К этому времени на всей оккупированной территории развернулась массовая борьба патриотов с вражескими силами. Сотни и тысячи партизанских отрядов и подпольных организаций действовали в Белоруссии. Часть из них возникла стихийно — рабочие, служащие, крестьяне, студенты, школьники, "окруженцы" и бежавшие из лагерей военнопленные сами объединялись в группы сопротивления. Ряд отрядов был создан партийными и комсомольскими организациями. Широко практиковалась заброска в тыл врага специальных групп, в состав которых входили специалисты по разведке, диверсиям, минно-подрывному делу, радиосвязи. В Белоруссию было переправлено 437 групп такого рода (более 7200 человек), являвшихся тем стержнем, вокруг которого создавались новые отряды.

В числе направляемых в тыл находились и ОРГД — оперативные разведывательно-диверсионные группы. Одной из задач, поставленных перед ними, была ликвидация гаулейтера Кубе. Операция считалась важной не только потому, что являлась актом возмездия. Требовалось показать фашистам, кто истинный хозяин на белорусской земле. Поэтому к осуществлению этой операции было привлечено сразу несколько групп ОРГД. Кроме того, в районе Минска действовали группы оперативной военной разведки Разведуправления Генштаба Красной армии. Надо сразу оговориться, что все эти группы имели задания, связанные не только с ликвидацией Кубе, и успешно выполняли их. Но мы будем говорить лишь о том, что касается Кубе.

Первоначальные сведения, полученные разведкой, были неутешительными: Кубе имеет надежную охрану, он чрезвычайно бдителен и осторожен,

генеральный комиссар Белоруссии

Вильгельм Кубе (слева) и рейхс-

комиссар Остланда Генрих Лозе

постоянно меняет маршруты и время движения автомашин, может не явиться или сильно опоздать на назначенное им же мероприятие, избегает показываться в общественных местах.

В то же время выяснилось, что Кубе склонен к роскоши и содержит поистине "королевский двор", у него в услужении находится чуть ли не сотня местных жителей — горничных, поваров, кухарок, шоферов, садовников и т.д. В его распоряжении находилось также подразделение так называемого "корпуса самообороны", набранного из числа местных "добровольцев".

Вот среди его окружения и требовалось искать и найти тех, кто готов участвовать в акте возмездия. Но как искать? Ведь все они дали обязательство служить "новому порядку" и лично Кубе и, даже будучи честными людьми, вполне могли, опасаясь провокации со стороны гестапо, доложить о подходе нашего разведчика. Надо было собрать минимум сведений об этих людях, их взглядах и настроениях. Это и в обычных условиях непросто, а в обстановке гитлеровского террора, всеобщего страха и взаимных подозрений сам выход на них уже являлся актом героизма, особенно не первая, а вторая встреча. Кто знает, что ждет его на этой встрече, кто придет вместе с тем человеком или вместо того человека, которому она назначена…

Тем не менее разведчики начали изучение обстановки и отбор предполагаемых участников акции, тех, к кому можно было бы обратиться с просьбой о помощи. Удалось выяснить расположение генерального комиссариата, установить место жительства Кубе, а также лиц, имевших доступ в здание комиссариата и в квартиру Кубе, и завязать первоначальные контакты со многими из них. Попутно выяснилась интересная деталь: при всей своей бдительности гестаповцы выпустили из внимания тот факт, что некоторые лица из обслуживающего персонала имели близких родственников, являвшихся сотрудниками партийных и правоохранительных органов. Иные и сами работали в них на технических должностях. Оказались и такие, у которых появились личные счеты к захватчикам, — их родные пали жертвами фашистских зверств.

Активная работа разведчиков в окружении Кубе привела к тому, что вскоре они приобрели более пятидесяти (!) агентов в этой среде. Эти люди занимали самые разнообразные должности, и с помощью каждого из них делался новый шаг к цели. Среди них была горничная Кубе и две его домашние работницы, библиотекарша его личной библиотеки и повар, машинистка адъютанта Кубе и экономка его заместителя Кайзера, шофер областного комиссариата и командир подразделения "корпуса самообороны", управляющий домами, расположенными в непосредственной близости от комиссариата, и работница городской управы Минска, имевшие обширные связи в генеральном и областном комиссариатах, работница столовой СД и другие.

Теперь, когда зверь был обложен со всех сторон, казалось, можно было начать на него охоту.

К ней приступили разведчики как органов госбезопасности, так и Генштаба. Но обилие сил и средств, брошенных на уничтожение Кубе, сопровождалось иногда неразберихой и путаницей, вызванными тем, что где-то, на каком-то уровне отсутствовали должное взаимопонимание и контактная связь. И сразу же началась огорчительная серия неудач разведчиков и удивительного везения Кубе — "везунчика Кубе", как его между собой называли коллеги.

17 февраля оперативная группа подполковника Кирилла Орловского получила данные о том, что Кубе вместе с компанией высокопоставленных офицеров комиссариата собирается на охоту в Ляховичский лес. Была устроена засада и уничтожена колонна автомашин с направляющимися на охоту офицерами. Но Кубе среди них не оказалось: где-то на полпути он приказал шоферу развернуться и ехать домой.

Месяц спустя агент группы "Местные" — командир подразделения "корпуса самообороны" — Куликовский вызвался самостоятельно расправиться с Кубе. На вопрос начальника разведки, понимает ли Куликовский, на что идет, тот ответил: "Я знаю, вернуться живым мне не удастся. Но у меня свои счеты с немцами".

Его отец – Маер Шульфер - был офицером Красной армии, а впоследствии врачом и адвокатом.

Далее: http://www.uznayvse.ru/znamenitosti/biografiya-yan-arlazorov.html

 

Дом в Минске, где жил В. Кубе

с семьей, охраной и прислугой

20 марта он, пользуясь своим служебным пропуском, проник в здание генерального комиссариата и занял место, откуда мог застрелить проходившего по коридору Кубе. Но что-то в поведении Куликовского показалось охранникам подозрительным, и они окружили его. В завязавшейся схватке Куликовский убил двух офицеров-гестаповцев и застрелился.

Некоторое время спустя сорвалась диверсия на заводе, где ремонтировались привезенные с фронта танки и который намеревался посетить Кубе. Все было подготовлено для взрыва, но Кубе не приехал. Сорвалась и попытка нападения на Кубе во время его предполагаемого визита в свое недавно приобретенное имение в Минской области. Вместо этого он собрался вместе со своим заместителем Кайзером на инспекционную поездку в Барановичи. Как обычно, ехать он должен был на машине сопровождении усиленной охраны.

На этот раз в машину Кубе удалось заложить мину замедленного действия. Взрыв мины прогремел в Барановичах в назначенный час. Ожидаемого результата он не дал: Кайзер вышел из машины за несколько минут до взрыва. А Кубе, верный себе, в последний момент решил остаться в Минске.

Усилия военной разведки в "охоте" на Кубе тоже оставались тщетными. Хотя отдельные успехи были. Например, в начале июня 1943 года поступили данные о том, что из Минска в направлении Слуцка собирается выехать группа высших должностных лиц. Не исключалось, что среди них может находиться и Кубе.

По дороге была устроена засада. О ее результатах 2 июля 1943 года "Правда" опубликовала следующее сообщение: "Стокгольм, 1 июля (ТАСС). Гитлеровская газета "Минскер цайтунг" сообщает, что 10 июня белорусскими партизанами были убиты: немецкий "областной комиссар" Людвиг Эренлейтер, правительственный инспектор Генрих Клозе, начальник областной жандармерии обер-лейтенант Карл Калла…" В сообщении приводился список других уничтоженных жандармов и гитлеровских "хозяйственных руководителей".

К сожалению, и на этот раз Кубе среди них не было.Минское гетто

В начале сентября разведчикам стало известно, что в офицерской столовой Управления полиции безопасности и СД состоится банкет, на который в качестве почетного гостя должен прибыть сам Кубе. В результате произведенного взрыва было убито 30 и тяжело ранено 50 немецких офицеров. Кубе на банкет не явился.

И еще одно "торжественное мероприятие" было использовано для покушения на Кубе. От агентуры поступило сообщение о том, что немецкими властями готовится встреча прибывшего с фронта командного состава и что среди встречающих должен быть и Кубе. Оперативная группа "Местные" организовала в здании вокзала взрыв, который произошел в назначенное время. Среди прибывшего командного состава и участников встречи было много убитых и раненых, но Кубе приехал на вокзал с опозданием.

Всего было тщательно разработано более десятка вариантов плана уничтожения фашистского палача. Собирались взорвать кинотеатр, куда он должен был наведаться, устраивали засады на улицах, где он проезжал, подкладывали мины в автомобили. Несколько дней разведчики дежурили в грузовиках на перекрестках, чтобы раздавить его машину или хотя бы на мгновение остановить его автомобиль и забросать гранатами или пристрелить из пистолетов. Само собой, они понимали, что рисковали жизнью, что даже при самом лучшем исходе им вряд ли удастся уцелеть. Но слишком уж велик был народный гнев.

Тем временем готовилась еще одна операция, которая в конечном счете и увенчалась успехом. Не будет преувеличением сказать, что при ее проведении в полной мере был задействован "женский фактор". Другой ее особенностью стало то, что только счастливый случай, а точнее, конспиративность и добросовестность ее участниц уберегли операцию от провала.

А развивалась она в целом так. Разведчица группы "Артур" Н.В. Троян получила задание искать подходы к Кубе. Для этого она, в частности, использовала агента этой же группы, бывшую прислугу Кубе, которая рассказала, что после нее горничной у Кубе стала работать Мазаник Галина (настоящее имя ее Елена, но подруги звали ее так). Она охарактеризовала ее как патриотически настроенную и тяготившуюся своей службой у немцев женщину.

Разведка располагала данными о том, что Мазаник ранее работала в столовой, а ее муж Терлецкий — шофером автобазы НКВД (к этому времени он находился в Москве).

Троян получила задание переговорить с Мазаник. Конечно, гарантии успеха никто дать не мог. Кто знал, каковы действительные настроения у Елены,

интересной молодой женщины, "вознесенной" в сферу ближайшего окружения Кубе? Что у нее на уме? Даже если она честный человек, не посчитает ли Надежду Троян провокатором, не побоится ли исполнить то, что ей будет поручено?

Полная тревожных мыслей, но уверенная в том, что все завершится успешно, шла Надежда на первую встречу. Она планировалась как ознакомительная. Но на этой встрече и Елена была осмотрительна. Она знала, что гестапо следит за ней. Боясь провокации, она уклонилась от прямого ответа на вопрос Троян, сможет ли она пойти на опасное дело.

После проведения встречи Надежда доложила начальнику разведка опергруппы, что, по ее мнению, с Мазаник можно вести серьезный разговор, и получила разрешение поставить все точки над "i". Девушки встречались еще несколько раз, но лишь на последней встрече, 18 августа, Надежда поставила перед Еленой вопрос об участии в ликвидации Кубе.

Мазаник дала твердое согласие на свое участие в уничтожении фашистского выродка. Обсудили несколько вариантов осуществления акции. Но их планам не суждено было сбыться. Опергруппа "Артур" была блокирована противником, и Надежда Троян не смогла больше встретиться с Еленой Мазаник.

Одновременно пути подхода к окружению Кубе искали и другие разведчики, в числе которых была Мария Осипова, бывшая сотрудница Минского юридического института. Она была связана с разведывательно-диверсионным отрядом Разведуправления Генштаба Красной армии "Дима". Оперативную работу в нем, а затем и сам отряд возглавлял Герой Советского Союза майор Николай Федоров.

Случилось так, что резидент отряда "Артур" Быкова-Финская смогла выйти на Осипову и после длительного разговора с ней тоже привлекла ее к работе в опергруппе "Артур". Таким образом, Осипова стала работать сразу на двух "хозяев" — на отряд "Дима" и на опергруппу "Артур". Видимо, на ее согласии сказался не только авторитет разведки, которую представляла опергруппа, но и то, что задачи обоих отрядов полностью совпадали и цель у них была одна: ликвидация Кубе.

Получив задание выйти на ближайшее окружение Кубе, Осипова стала искать связи с Мазаник. Встречу с ней помог организовать Николай Похлебаев, который по заданию подпольщиков работал директором кинотеатра. На встречу Елена Мазаник пришла с сестрой Валентиной Шуцкой. Мазаник не сразу поверила Осиповой. В качестве доказательства она потребовала организовать встречу ее сестры с кем-либо из командования.

Назавтра Осипова повела Валю в лес, в бригаду дяди Димы. С Быковой-Финской она связаться не могла, так как та в это время находилась в составе блокированной немцами группы "Артур". После возвращения сестры Елена Мазаник дала Осиповой согласие участвовать в акции против Кубе. Таким образом, она тоже стала работать на двух "хозяев".

Но и это было еще не все…

Группой Куцина в Минск были направлены квалифицированные, специально подготовленные для ликвидации Кубе агенты по фамилии Хохлов, бывший артист эстрады, и "Виктор", немец-антифашист. Под видом офицеров полевой службы гестапо они проникли в Минск и, быстро освоившись там, развернули деятельность по приобретению агентуры и изучению обстановки вокруг Кубе.

Вскоре они установили, что право беспрепятственного входа и выхода из дома Кубе имеет его горничная Елена Мазаник, которую они решили привлечь к работе. Хохлову удалось встретиться с ней. Он отрекомендовался хорошим знакомым ее мужа (группа Куцина имела о нем подробные данные) и заявил, что тот просил его, Хохлова, помочь Елене перебраться в Москву.

17 сентября состоялась вторая встреча Хохлова с Мазаник, теперь уже на ее квартире. На этот раз он сообщил ей об истинной цели своего пребывания в Минске и в довольно жесткой и настойчивой форме предложил ей оказать помощь в деле ликвидации Кубе, обещая за это отправить ее к мужу в Москву.

Елена, уже получившая такое задание от Троян и Осиповой, испугавшись настойчивости Хохлова, дала и ему согласие ликвидировать Кубе. Но где-то в глубине души у нее возникли сомнения в отношении Хохлова, и она потребовала от него доказательства того, что он советский человек и имеет право давать такие задания. (Конечно, это трудно утверждать, но, возможно, здесь имела место женская интуиция — впоследствии, уже после войны, Хохлов стал предателем.)

20 сентября при новой встрече с Хохловым, получив такое доказательство (партизанский документ), Мазаник подтвердила свое согласие выполнить его задание. При этом она перед ним не расконспирировалась и не сказала, что уже дважды получила аналогичное задание.

В этот день нервы ее были напряжены до предела: она ждала Осипову, которая должна была доставить ей мину…

В отряде дяди Димы все было подготовлено. Мину уложили на дно корзины, сверху насыпали бруснику. Кроме того, Осиповой и сопровождавшей ее Марии Грибовской дали несколько десятков яиц и пару стаканов крупы.

Дороги вокруг столицы тщательно охранялись эсэсовцами и полицаями… Осипову и Грибовскую трижды останавливали. Дважды ограничились проверкой документов, а один раз собирались проверить весь их груз. Отделаться от полицаев удалось, лишь поделившись с ними своим "богатством". Смертоносный груз был благополучно доставлен в Минск.

Осипова с нетерпением ждала Елену в условленном месте, но ни она, ни Валентина не появлялись. Тогда, положив мину в сумочку, Осипова направилась к Николаю Похлебаеву.

— Где Галя? Где Валентина? — волнуясь, спрашивала Осипова. — У меня все готово. Немедленно выясняйте, будут они выполнять задание или нет. Если нет — начнем осуществлять запасной вариант. Завтра чтобы все было ясно!..

Соблюдая осторожность, Осипова не вернулась к себе домой, а пошла на конспиративную квартиру. Вечером туда прибежала связная Реничка Дрозд.

— На вашей квартире был обыск, — сообщила она. — Соседку избили. Там оставили засаду. Вас видели в городе и теперь, наверное, хотят арестовать. Завтра будет Николай и тот, кто вам нужен.

А в это время, как было условлено, началась эвакуация семьи Мазаник из деревни Масюковщина в партизанский отряд. И хотя заранее распространили легенду, согласно которой семья Мазаник должна была переехать в усадьбу, якобы подаренную Елене немцами за хорошую работу, вывоз семьи все же проводили негласно. При этом произошел случай, который мог бы иметь трагические последствия. Когда партизанские подводы уже отъехали от деревни в сторону леса, оторвалась корова и убежала обратно в Масюковщину. Попадись она на глаза немецкой агентуре, это навело бы ее (агентуру) на мысль, что с семьей Мазаник происходит что-то неладное, а следовательно, и пребывание Елены в резиденции Кубе, и ее безопасность, и судьба всей операции ставились под угрозу.

Надо было спешить. Николай Похлебаев организовал встречу Осиповой и Мазаник. Договорились, что Осипова, под видом покупательницы туфель,

Надежда Троян и Елена Мазаник

придет на квартиру Мазаник, где передаст ей мину и проинструктирует, как заряжать и ставить ее. Сам же он отправился в командировку в Варшаву, а по возвращении, уже после ликвидации Кубе, был арестован и погиб в застенках гестапо…

Операция по ликвидации Кубе началась. Это было 21 сентября 1943 года. Но… Именно в этот день он куда-то уехал по делам на три дня. Мазаник вспоминала впоследствии: "У меня сразу отлегло от сердца: в нашем распоряжении еще целых три дня!" Вряд ли можно представить себе, что творилось в душе у бедной женщины эти три дня.

"В четверг, — вспоминает Мазаник, — во второй половине дня Мария Осипова пришла ко мне домой, как будто случайно узнав о том, что я хочу продать туфли, и сразу начала громко торговаться о цене, так громко, чтобы каждое слово было слышно соседу-полицейскому за тонкой стеной. Я требовала за туфли 200 марок, Мария предлагала сначала 100, потом 120, а в это время показывала мне, как надо заводить часовой механизм мины и как подкладывать ее между пружинами матраца, даже подложили мину в мой матрац и обе посидели, поерзали на ней, проверяя, не выпирает ли она каким-нибудь из своих углов. Но все было хорошо. И "покупательница", расплатившись за туфли, не спеша покинула квартиру… После полуночи я достала мину и в два часа поставила ее на боевой взвод: дело сделано, ровно через сутки произойдет взрыв.

Так и не сомкнули мы с Валентиной глаз этой неимоверно долгой ночью. Я еще не представляла себе, как сложатся обстоятельства, мысленно дала себе клятву выполнить задание, чего бы это ни стоило мне самой. Твердо знала одно: живой в руки фашистам не дамся. Не зря мы с сестрой на всякий случай носили с собой маленькие ампулки с ядом.

Шестой час утра… Валя начала собираться на работу… Я решила предупредить ее:

— Если у вас там появятся гестаповцы, значит, меня схватили. Что в таком случае надо делать — знаешь сама…

Прощаясь, быть может навсегда, мы молча поцеловались, и за сестрой тихонько закрылась дверь. А я принялась укладывать в портфель белье, мочалку, полотенце, как делала это всегда, когда собиралась мыться в душе. Потом опустила в сумочку мину и сверху прикрыла ее расшитым носовым платком. Лишь на мгновение стало страшно: поднимут платок — и увидят!.. Но сознание, что иначе мину в особняк не пронести, отогнало страх и последние колебания… Надо идти!"

Проявив незаурядное мужество, сочетаемое с чисто женской изворотливостью, кокетством и притворством (она имитировала зубную боль, да так естественно, что сам Кубе велел адъютанту после работы отвести ее к зубному врачу), Елена сумела на какое-то время остаться одна в спальне Кубе. Гаулейтер в бодром настроении отправился на работу. С ним ушел и его адъютант Виленштейн. Госпожа Кубе с младшим сыном Вилли уехала в магазин за продуктами, а двое старших, Геральд и Петер, ушли в школу.

Из воспоминаний Мазаник:

"Как правильно, как хорошо поступили мы, что еще вчера вечером, у меня дома, пробовали закладывать мину между пружинами матраца. Теперь на это у меня ушло не более двух-трех минут, да еще успела и прощупать, не выступает ли она. И только тут услышала торопливые шаги в коридоре, а вслед за ними увидела перекошенное от ярости лицо офицера, застывшего в проеме дверей.

— Ты, русская свинья! — заметался немец по комнате, заглядывая под кровать, под подушку, в гардероб. — Ты как посмела сюда войти?!

— Но мне фрау велела заштопать вот эти штанишки! — постаралась я сделать обиженный вид. — Я просто искала нитки и…

— Вон! — затопал он. — Вон отсюда!

Я пулей выскочила из спальни и — вниз, в полуподвал. Надела пальто, схватила портфель с бельем и мочалкой и, громко крикнув так, чтобы и офицер наверху услышал: "Ухожу к зубному врачу!" — захлопнула за собой входную дверь. На этот раз ни один, ни второй часовой не стали меня задерживать, и в следующую минуту ворота особняка остались позади".

Точно в назначенное время член группы Николай Фурц на грузовой автомашине с пропуском на выезд из города подъехал к зданию Драматического театра. Осипова, волнуясь, прохаживалась по Центральному скверу, пристально всматриваясь в прохожих. Мимо проходили немцы, полицаи, гражданских почти не было. Время шло, а ни Елена, ни Валентина не появлялись. Беспокойство все больше охватывало Марию.

И вдруг она увидела почти бегущую к условленному месту Елену. Взгляды их встретились, и Елена чуть заметно кивнула. Осипова поняла все без слов. В это время подошла и Валентина. Женщины, усталые, обессиленные, направились к машине. Николай отвез женщин километров за шестнадцать от Минска в сторону Лагойска, распрощался и повернул назад. А женщины, размахивая кошелками, зашагали дальше. К полуночи, не чувствуя под собой ног от усталости, добрались до деревни Янушковичи, где их встретили партизаны.

 

Из воспоминаний Елены Мазаник:

Его отец – Маер Шульфер - был офицером Красной армии, а впоследствии врачом и адвокатом.

Далее: http://www.uznayvse.ru/znamenitosti/biografiya-yan-arlazorov.html

Елена Григорьевна Мазаник

 

"…Вот когда на меня навалилось странное, сковавшее все тело, оцепенение, явившееся, очевидно, результатом пережитого за день. Слышала, как в избе разговаривают, как меня о чем-то спрашивают, и я что-то отвечаю, но кто спрашивает и о чем — почти не понимала. Только на один вопрос ответила твердо:

— Да, я сделала все, как надо!

А потом — в сон, как в темную бездну… И сквозь сон, а может быть наяву, негромкий разговор двух мужчин:

— Знаешь, какая радость? Партизаны убили гаулейтера Кубе! Москву ночью слушал по радио. Так и сказали: "Убит палач белорусского народа!"

— Эх, знать бы, кто его гробанул! Я бы расцеловал героя!"

 

Кубе вернулся домой в час ночи, а через двадцать минут произошел взрыв. Гаулейтер был разорван на куски. Начался пожар. Охрана бросилась в спальню, но массивная дверь была заперта изнутри. Дверь взломали. Из комнаты вырвались клубы дыма. Гестаповцы бросились разыскивать Елену Мазаник. За ее поимку была обещана большая сумма денег. В местной газете сообщались ее приметы. Но в это время Мария Борисовна Осипова, Надежда Викторовна Троян и Елена Григорьевна Мазаник уже летели на самолете в Москву. 29 октября 1943 года им были вручены Золотые Звезды Героев Советского Союза.

Фашисты ответили на убийство Кубе жестокими репрессиями.

 

Из показаний на судебном процессе по делу о злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками в Белоруссии, подсудимого Эберхарда Герфа, генерал-майора полиции и бригаденфюрера СС:

 

"…В ночь убийства Кубе я был вызван к Готебергу, который мне сказал, что функции генерального комиссара он принимает на себя, о чем радировал Гиммлеру, и что за жизнь Кубе он безжалостно расправится с русским населением. Находившимся там же начальнику СС и полиции Гальтерману, офицерам СД и мне отдал приказ произвести облавы и безжалостно расстреливать… В этих облавах было схвачено и расстреляно 2000 человек и значительно большее число заключено в концлагерь…"

 

На том же судебном процессе кое-кто из преступников пытался оправдываться: дескать, если бы партизаны не убили Кубе, то мы не убили бы за несколько дней 2000 минчан. На это обвинитель задал резонный вопрос:

— Ну а операция "Волшебная флейта", во время которой было арестовано 52 тысячи минчан и большинство из них уничтожено… Ведь вы ее проводили до убийства Кубе! А план доктора Ветцеля, начальника отдела колонизации первого главного политического управления по делам оккупированных восточных областей, составленный еще до войны, который вы начали осуществлять с первого дня войны?..

Ответом было молчание… Теперь все знают, что за годы фашистской оккупации погиб каждый четвертый житель Белоруссии.

Убийство такой персоны, как гаулейтер, заместитель Гитлера в Белоруссии, вызвало большой политический резонанс во всем мире. Этот справедливый акт возмездия продемонстрировал шаткость, непрочность положения Гитлера на оккупированных советских территориях и очень громко подтвердил факт существования массового организованного сопротивления в тылу фашистов, организованного настолько хорошо, что перед ним оказалась бессильна гитлеровская военная машина с многочисленными карательными органами.

Сам Гитлер выразил соболезнование по случаю смерти своего любимца и прислал для него из Берлина специальный гроб. Все газеты Германии вышли с траурными рамками. Замолчать происшедшее или объяснить его геббельсовскими успокоительными выдумками о "фанатиках-одиночках" было невозможно.

А для бойцов, борющихся в тылу врага, смелая операция по ликвидации Кубе стала фактором, мобилизующим и вселяющим уверенность, что для них нет ничего невозможного.

 

источник- http://greatoperation.narod.ru/4/kube.htm

 


 

Убить гаулейтера. Приказ для троих

 

 

 


 

Английская мина для гауляйтера Кубе

 

Известно, что Вильгельм Кубе был убит взрывом английской магнитной мины, доставленной из отряда «Димы» и подложенной в его кровать служанкой Еленой Мазаник. Мину для Елены в отряде армейской разведки выдавал П.Трошков. Организатор убийства Троцкого в Мексике и начальник 4-го управления НКВД-ГБ Павел Судоплатов в своих мемуарах ошибочно утверждал, что немецкий «гауляйтер Белоруссии» Кубе был убит миной, которую «сконструировал» в его  ведомстве начальник отдела оперативной техники майор ГБ Александр Эрастович Тимашков. Тем не менее Тимашков за убийство Кубе получил орден вместе с реальными участниками операции.

У партизан эта мина считалась секретной, и до сих пор не опубликована ее фотография. Достоверный макет мины хранится в архиве ГРУ ГШ ВС РФ. Опубликованные описания английской мины противоречат друг другу, а муляж мины, экспонируемый в минском музее истории Великой Отечественной войны, не соответствует этим описаниям и описанию мины у бывших партизан бригады "Дяди Коли" - подрывника Леонида Житкевича и командира группы подрывников Анатолия Шимановича.

Бывшие партизаны отмечали, что подрывникам подробно не объясняли устройство английской мины, а обучали только правилам ее хранения и применения. Существовал строгий приказ о снятии невзорвавшихся английских мин, и партизаны с риском для жизни выдергивали из нее взрыватель и выбрасывали его, а мину приносили в отряд для повторного использования. Житкевич и Шиманович полагают, что для убийства Кубе использовалась мина с химическим взрывателем. Передавший мину для Мазаник бывший артиллерист Трошков по аналогии с дистанционным взрывателем снаряда называл взрыватель мины "часовым механизмом". Осипова впоследствии утверждала, что в мине "часовым механизмом" называли химический взрыватель.

Мина Финской и Мария Осипова

Разведчица бригады "Дяди Коли" Галина Финская-Быкова до войны была соседкой Марии Осиповой. Ее муж Иван Финский перед войной закончил юрфак БГУ и работал следователем в военной прокуратуре Минского гарнизона, которая размещалась в бывшем особняке Виктора Янчевского, где убили Кубе. Финская вначале была разведчицей отряда "Знамя" бригады "Разгром" и приняла Осипову в связные этого отряда. Затем Финская перешла в бригаду "Дяди Коли", где присвоила Осиповой псевдоним "Черная", сохранившийся и в отряде "Димы". Во время работы Осиповой в одном из немецких управлений железной дороги Финская приказала ей заложить мину в здание этого управления. Пока Финская по просьбе Осиповой отвозила ее дочь Тамару к сестре в деревню возле Осиповичей, Осипова уволилась из этого учреждения и не выполнила приказ Финской, что послужило началом скептического отношения Финской к Осиповой. О мине Финской Осипова умолчала как на допросе, так и в мемуарах.

 

Количество мин у Осиповой

Осипова утверждала, что с Еленой "мы договорились, что я достану 2 мины, а она положит одну под матрац Кубе, а другую - в кровать его жены". В конце 1945 г. Осипова в своем отчете о подпольной работе в Минске утверждала: "Получив мины с часовым механизмом в спецгруппе "Димы", я принесла и передала их Мазаник, предварительно ее проинструктировав". В 1984 г. в беседе с корреспондентом газеты "Звязда" она подтверждала, что передала Елене 2 мины. Осипова противоречит себе, утверждая, что она собиралась передать Елене одну мину. В 1990 г. Осипова в своих последних мемуарах упоминала, что она пошла на задание "уже с одной миной, вторую оставила в резерве". В выступлении Осиповой по белорусскому радио в 1997 г., она утверждала, что заместитель командира отряда "Димы" Федоров "дал мне две мины с двадцатичетырехчасовым заводом. Я их принесла... И мину вручила Елене Мазаник". Елена же всегда утверждала, что Осипова передала ей яд (на случай провала) и только одну мину.

Мина вместо яда

В первые годы оккупации Елена Мазаник работала на фабрике-кухне. Вначале она на первом этаже варила еду для нуждающихся, которых кормили по талонам Белорусской народной самопомощи (БНС), а затем перевелась официанткой в офицерское казино. Первоначально в отряде планировали отравить Кубе, но Елена предпочла мину. Мазаник в мемуарах утверждала, что она впервые услышала о магнитных минах замедленного действия от немецкого солдата. Солдатом она называли сотрудника минского СД. Елена тогда работала официанткой в казино СД, которое она в своих мемуарах называла воинской частью. Позднее Елена в беседах с Н.Троян (разведчицей из бригады "Дяди Коли") окончательно пришла к выводу, что надежнее уничтожить Кубе с помощью мины, а не яда. Мазаник сказала Осиповой: "...Мышьяк меня не устраивает. Если сумеешь, принеси мне мину, на что Осипова охотно согласилась". Во время допроса в НКГБ на Лубянке Осипова утверждала, что она сама рекомендовала Елене для убийства Кубе использовать мину, т.к. в отряде "Димы" она видела такую невзорвавшуюся мину. Представители многих отрядов приказывали Елене (как бывшей сотруднице НКВД) срочно убить Кубе. Лишь командир отряда "Димы" (РУ ГШ РККА) Кеймах и его заместитель Федоров поверили Елене. Они пообещали спасти Елену и ее родных после убийства Кубе, а Федоров (после убытия Кеймаха в Москву) выполнил это обещание.

Елена и мина


Мазаник отмечала: "Мария ничего не сказала, как должна работать мина. А может и сама не знала:". Когда Елена спросила у Осиповой о месте нахождения часового механизма в мине, то услышала неуверенный ответ: "Черт их знает, вроде внутри:" Кто, когда и где устанавливал детонатор в мину ни Осипова, ни Елена в своих воспоминаниях не указывают. Елена утверждала, что готовясь к покушению для запуска взрывателя она разняла колечко, выдернула кольцо и внутри взрывателя что-то легко щелкнуло, но часы внутри мины не затикали. Житейский опыт обращения с обычным остановившимся будильником подсказывал, что в таких случаях полезно потрясти будильник или положить его в теплое место. Тогда загустевшая смазка размягчится от тепла, а застрявшая ось маятника во время тряски может стать в нужное положение. Поэтому они с сестрой долго трясли мину, прогревая ее на плите. Тиканья часового механизма они так и не услышали, а при встряхивании мины в ответ раздавался тихий стук, который сильно испугал сестер в ночной тишине. Под воздействием тряски и нагрева увеличилась скорость химической реакции во взрывателе и мина взорвалась раньше запланированного времени, чего не могло быть при использовании взрывателя механического типа. Трошков утверждал, что взрыв планировался на 2 часа ночи.

Когда был взрыв

Елена еще в 1947 г. утверждала: "22 сентября 1943 года в 6 часов утра я иду на работу, беру с собой мину, заворачиваю в носовой платок и кладу в свою сумку". Это была среда - банный день для прислуги. Жена Кубе Анита вспоминала: "...Мы уснули и минут через десять взрыв..." Следствие утверждало, что взрыв произошел в 0 часов 40 минут. Это уже были другие сутки, т.е. 23.09.1943 г. Об убийстве Кубе сразу сообщили в Берлин, но там было (на 2 часа меньше) еще 22.09.1943. На памятнике В.Кубе на старинном кладбище в Ланквице (SteglitzLankwitz, юго-западная окраина Берлина) указана дата его смерти по западноевропейскому (берлинскому) времени.

После взрыва

Взрывом мины у Кубе оторвало левую руку с частью грудной клетки, т.е. мина была заложена на дальнем от Аниты краю традиционной немецкой кровати с панцирной сеткой. Беременная Анита спала рядом на соседней кровати. Тело Кубе обгорело, в спальне было сильное задымление, что характерно для термита и фосфора, использовавшихся в английских диверсионных минах. Следствию удалось при просеивании образовавшегося при взрыве мусора обнаружить только один маленький кусочек взрывателя. Самую крупную, прочную и тяжелую (около 600 г) часть мины - магнит - следователи не нашли и однозначно определили только тип взрывателя. Тип взрывного устройства следствие не установило. Елена в 1947 г. заходила в этот особняк, потом нашла Елену Яцкевич из числа бывшей прислуги Кубе. Та утверждала, что взрывом мины в спальне вырвало только форточку.

Таким образом, в деле о том давнем покушении и убийстве до сих пор остается масса противоречий. Хочется надеяться, что когда-нибудь и в этой истории не останется "белых пятен"

 

источник- Олег УСАЧЕВ 09.03.2010 http://www.tio.by/newspaper/1107

 


 

Анита Кубе писала письма убийце своего мужа

 

Многочисленные родственники в разные годы приезжали из Германии в Минск с посланиями для Елены Мазаник Вильгельм Кубе. 1943 год. Снимок сделан в Минске.

65 лет назад в эти дни оккупированный Минск всколыхнуло убийство генерального комиссара Беларуси Вильгельма Кубе.

 

В ночь с 22-го на 23 сентября в его спальне взорвалась английская магнитная мина, которую подложила в кровать Кубе молодая женщина Елена Мазаник. Она работала в особняке прислугой.

Эту историю знает каждый белорусский школьник. Но оказывается, что при всей драматичности и героичности хрестоматийной версии, с участниками этой истории в жизни происходили и другие события.

Это убийство на всю жизнь связало двух совершенно разных женщин. И жертва, и убийца всю жизнь помнили друг о друге. Вдова Кубе, даже не требуя отмщения, искала контакта с Еленой Мазаник. Елена, став Героем согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР, прожила оставшуюся жизнь в страхе и одиночестве, меня квартиры и закрываясь на дюжину замков…

 

 

Первое письмо пришло в 1976-м

 

Анита с тремя сыновьями. Четвертый сын родился после убийства Кубе.

В редакцию газеты пришел наш постоянный читатель, который в советское время работал переводчиком в Бюро международного молодежного туризма «Спутник» Олег УСАЧЕВ. Многочисленные вопросы немецких туристов, на которые ему пришлось отвечать в свое время, заставили Олега Ивановича изучить историю с убийством Кубе несколько тщательнее, чем излагали учебники и музейные стенды.

С 1976 года Олег Иванович сталкивался не только с невероятным интересом немцев к убийству Кубе, но и с попытками встретиться с Еленой Мазаник и предать ей личное послание от Аниты КУбе.

 

Говорит KP.BY Олег УСАЧЕВ:

 

- Летом 1976 года я проводил экскурсию по Минску и Хатыни для туристов поезда «Дружбы» из ГДР…

 

 

От редакции

 

 Так называемые поезда «Дружба» приезжали в Минск из Восточного Берлина. Такое сотрудничество было налажено с целью единения социалистической Германии, которая уже

1991 год. Это фото со взрослыми сыновьями Анита прислала Мазаник в том самом письме 1992 года.

 разваливалась, с другими социалистическими республиками. С середины 70-х явление стало массовым, в Минск каждый день прибывало несколько поездов «Дружба». Большая часть этих путевок были бесплатными или стоили символически.

Обслуживали поезда «Дружба» переводчики из Международного молодежного бюро по туризму. Они, как правило, не фотографировались с туристами и не обменивались адресами, а если вдруг и давали адрес, то у всех он был один: общежитие иняза.

- …Вот тогда в 1976 сразу несколько человек подошли ко мне с вопросами про Елену Мазаник: будет ли с ней встреча в музее истории Великой отечественной войны. Немцы уже знали от предыдущих туристов, что Елена, бывало, приходила в музей. И сообщили, что один из туристов является родственником Аниты и у него письмо для Елены.

В музее я передал просьбу сотрудникам…Они тут же убежали совещаться за закрытыми дверями. На встречу с туристами этого поезда Мазаник не пришла.

Через неделю я снова был в музее с другим поездом «Дружба» из ГДР. Работники музея посоветовали мне забыть об этой истории. Было принято решение не афишировать попытки Аниты выйти на связь с Мазаник.

Письма Аниты внесли в жизнь Елены успокоение. Она перестала бояться мести.

А летом этого же 1976 года в одном из очередных поездов «Дружба» молодая немка попросила меня дать ей свой адрес.

 

- Олег, можно ваш адрес?

 

Я не отказал. Тогда она спросила:

 

- Тебя не испугает, что я родственница Кубе?

 

Вскоре на мой домашний адрес пришла открытка, в ответ на которую я послал письмо. Ничего не содержащее, просто дежурные «спасибо», «как дела». По опыту переписки с другими немцами я знаю, что народ они обязательный, и если бы она получила мое письмо, то прислала бы ответ… Но я ничего больше от нее не получил…

В те годы сама Елена была не против встретиться с Анитой. Но ей не советовали этого делать старшие товарищи из КГБ. Мол, эти встречи будут использованы в целях антисоветской пропаганды. Возможны, провокации. Не дай бог Елене придется просить прощения у Аниты!

Хотя скорее всего Анита просто хотела достоверно узнать от Мазаник, как погиб ее любимый муж. Она уже давно простила свою бывшую прислугу, о чем собственно и писала в своих письмах в Минск. Ведь приказ убить ее мужа исходил от самого Сталина, и его нельзя было ослушаться. Она даже жалела Елену….  

 

В 1992 году письмо дошло

 

История с письмами от Аниты тянется вплоть до наших дней.

 

Рассказывает KP.BY Олег УСАЧЕВ:

 

- В 2007 году я разыскал мужа племянницы Елены Мазаник Александра Пигулевского. Для меня по-прежнему было многоконверт, подписанный рукой Аниты непонятного в истории с Мазаник. К Пигулевскому до меня к нему приходили многие… Он не каждому доверял. Но мне Александр Александрович дал коробку со старыми фотографиями. Нехотя, но дал. И в них я неожиданно нашел письмо от Аниты Кубе. Оно было датировано 1992 годом. А отдельно лежали фотографии Аниты со взрослыми сыновьями. Раньше я слышал про это письмо. Мне рассказывали, что в 1992 году поездом «Дружба» опять приехал немец с письмом от Аниты. Он напрямую понес его в музей Великой Отечественной войны в массовый отдел, но там его боялись взять. И отказали под предлогом того, что музей не уполномочен принимать такие письма. Но сотрудница музея Черноглазова все-таки взяла письмо, решив предать его Мазаник.

Орфография оригинала сохранена. Текст письма напечатан на машинке. Галиной Анита называет Мазаник потому, что так ее называл в особняке Кубе. Фамилия тоже написана с ошибкой - Механик.

Орфография оригинала сохранена. Текст письма напечатан на машинке. Галиной Анита называет Мазаник потому, что так ее называл в особняке Кубе. Фамилия тоже написана с ошибкой - Механик.

Говорят, Елена закатила истерику, увидев письмо. В КГБ ее до смерти напугали провокациями. Идти за письмом в музей Елена отказалась, мол, не пойду, не надо. Черноглазова настояла: письмо тебя ни к чему не обязывает, возьми прочитай, а потом делай, что хочешь... И тот факт, что я держал в руках это письмо, говорил о том, что Мазаник тогда, в 1992-м, его все-таки взяла! И прочитала. И оно хранилось у нее до самой смерти.

Я долго рассматривал конверт, подписанный рукой Аниты, и тогда Пигулевский сам предложил мне его подарить… «А никому оно не надо, забирай».

Я сделал копии практически всех фотографий. Около сотни.

А что делать с письмом? В музей войны? В национальный архив? Но это связано с Анитой… В Национальном архиве взяли электронные копии фотографий. А оригинал письма с согласия Пигулевского я подарил Раисе Андреевне Черноглазовой, той самой сотруднице музея, которая передала это письмо в 1992 Елене Мазаник.

Олег Иванович уверен, что писем было больше. По крайней мере, известно еще о двух письмах, которые в разные годы передал Елене Мазаник немецкий журналист Пауль Коль. Коль утверждает, что первое письмо Мазаник порвала у него на глазах. А через несколько лет он привез еще одно письмо. Елена его взяла...

 

 

КАК СЛОЖИЛИСЬ ИХ СУДЬБЫ

 

Анита Кубе прожила 95 лет и умерла в доме престарелых, куда она захотела переехать сама. Уход ей обеспечивали высококлассные врачи и обслуга. В публикациях в немецкой прессе утверждалось, что в последние годы Анита страдала психическим расстройством. Ее часто навещали сыновья.

 

Елена Мазаник умерла в 82 года, последние годы страдала от острого психического расстройства. Она постоянно держала в доме домработниц. А уйдя на пенсию в 46 лет, жила под присмотром племянницы Лидии Пигулевской. В перестроечные времена Звезду Героя Советского Союза Елены Мазаник продали родственники.

До войны у Елены умерли двое сыновей. Женя – в 1935 году в возрасте полутора лет. Она отдала сына в белорусскую деревню Поддегтярное родственникам, там ребенок заболел инфекционной болезнью и умер от обезвоживания организма. Так говорят родственники.

После войны Елена каждое лето ездила на морские курорты.

Второго сына Мазаник потеряла в 1939 году. Беременную Елену сильно растрясло в кузове грузовика. Преждевременные роды, и ребенка, рожденного за несколько недель до срока, спасти не удалось. Он прожил несколько дней.

В Минске женщины знали друг друга около года, но не общались. С 1942-го по сентябрь 1943-го, Мазаник выполняла поручения семьи Кубе: сервировала столы, убирала помещения адъютантов. Вопреки бытующему мнению Елена не знала немецкого, изъяснялась парой фраз.

До войны Мазаник 10 лет была сотрудником НКВД, работала в столовых НКВД и правительственных дачах. Там научилась сервировать обеды и банкеты, выгуливать собак, нянчить детей. В 29 лет выгодно отличалась от молодых студенток, которых брали немцы на работу в качестве прислуги. Крупная, работоспособная. В особняке Кубе ее звали Галина-большая. Большие ноги, руки.

Елена написала в автобиографии, что Кубе взял ее на работу, зная, что она была сотрудницей НКВД. Он решил, что обратно для нее дороги не будет. Ведь изменниками родины считались все, кто работал на немцев.

У Аниты все было по-другому. Молодая актриса из Гамбурга она приехала в провинциальный немецкий городок сыграть в драме «Тотила». Ее автором был известный немецкий политик Вильгельм Кубе. И это была последняя роль Аниты в театре. Потом счастливое замужество и рождение четверых детей. Правда, четвертый сын никогда не видел своего отца. Кубе убили, когда Анита была беременна.

 

источник- Ольга УЛЕВИЧ — 25.09.2008 http://kp.by/daily/24170.4/381561/

 


 

"Часы остановились в полночь" 1958 год

 

 

 

Скачать фильм "Часы остановились в полночь" бесплатно и без регистрации

 


 

«Отец знал, что не вернется из театра живым»

 

 

Василий Оглазинский и Софья Гудович до войны были красивой парой. Василий погиб при взрыве в минском театре, а Соню немцы отправили в Освенцим.

Фото: из архива семьи Оглазинских.

И вот мы сидим в редакции, и диктофон записывает сенсационный рассказ сына того самого партизана Васьки [ФОТО]

 

В номере «Комсомолки» за 13 мая и на сайте www.kp.by мы уже писали о громкой истории из жизни оккупированного Минска. 22 июня 1943 года партизаны подложили мину под сцену минского драмтеатра, чтобы взорвать гитлеровского наместника в Беларуси Вильгельма Кубэ. Неудачное покушение на Кубэ в минском театре Кремль приказал считать провокацией

Но тот на вечерний спектакль не явился, поскольку успел побывать на дневном представлении. В результате взрыва погибли десять человек, в том числе и партизаны. Что и как происходило в тот трагический день, до сих пор до конца не ясно.

На публикацию было много откликов. Но самым неожиданным был звонок сына Василия Оглазинского - одного из партизан, погибшего в театре при выполнении боевого задания. Константин Васильевич Оглазинский заинтриговал признанием: «В нашей семье существовала совсем иная версия причины взрыва в театре».

До того момента как Константин Васильевич Оглазинский пришел в редакцию «Комсомолки», его отец фигурировал в этой истории как некий анонимный партизан Васька. В принципе архивистам уже удалось установить фамилию Васьки - Оглазинский. Но больше никаких подробностей, документов, свидетельств…

И вот мы сидим в редакции, и диктофон записывает сенсационный рассказ сына того самого партизана Васьки.


«ОТЕЦ МОГ ЗАДУШИТЬ НЕМЦА ГОЛЫМИ РУКАМИ»

 

- Своего отца Василия Оглазинского я, конечно же, не помню. В 1943-м мне не было еще и трех лет. Но я на всю жизнь запомнил рассказы своей мамы, Софьи Иосифовны. По ее словам, отец пошел в театр, чтобы не подложить, а разминировать мину. Мина к тому времени уже была принесена в драмтеатр и заложена под сцену. Но подпольщики получили сообщение, что немцев вечером в театре не будет. И отцу приказали вместе с другим партизаном пойти в театр и разминировать мину.

 

- Абсолютно сенсационная версия. Она удивила даже архивистов, имеющих доступ к документам, надолго остававшихся засекреченными.

 

- Мне об этом рассказывала мать - со слов отца. Перед заданием отец, находившийся в партизанах, приходил к ней в Минск. Сказал, что ему поручено разминировать взрывное устройство в театре. А он же не минер. Знал, что идет на верную смерть. Так и сказал матери: «Соня, я вряд ли вернусь живым». Но от задания не мог отказаться, потому что боялся, что его расстреляют сами партизаны.

 

- Мужественный был человек ваш отец… Что-нибудь еще про него мать рассказывала?

 

- Много, но запомнилось, к сожалению, не все. В первые дни войны отец, он с 1916 года, хотел пойти на фронт, но не взяли. Вроде из-за польской национальности. Поэтому он пошел в партизаны. Был связным в партизанском отряде. Очень сильным и смелым человеком. Рост - метр девяносто, весил под 100 килограммов. Запросто мог расправиться с немцем голыми руками. Директор Национального архива Вячеслав Селеменев дал мне почитать документы, где рассказывается, как отец утопил офицера СД и укатил на его мотоцикле. На задание в театр, по словам матери, они отправились вдвоем с партизаном по фамилии Толстой.

 

Маленький Костя Оглазинский у гроба старшего брата Гены. Гена умер от разрыва сердца после того, как немцы арестовали в 1943-м его мать.
Фото: из архива семьи Оглазинских.


«МАМУ ПОСЛЕ ВЗРЫВА АРЕСТОВАЛИ И ОТПРАВИЛИ В ОСВЕНЦИМ»

 

- Буквально на следующий день после взрыва маму арестовали немцы. В четыре часа утра в квартиру на Лодочной улице, где мы в то время жили, явились двое немцев в форме и один человек в штатском и забрали маму.

 

- Вы были при ней?

 

- Мы со старшим братом Геной спали за занавеской. Даже не проснулись.

 

- И вас, детей, не тронули?

 

- Мама потом говорила, что нас просто пожалели. Тот, что был в штатском, видимо, попросил детей не трогать.

 

- А мать где-нибудь при немцах работала?

 

- Нет. Отец нас обеспечивал пропитанием.

 

- И кто вас после ареста матери приютил?

 

- За мной пришла родная сестра матери Мария Иосифовна Гудович. А Генку взяла ее вторая сестра, Степанида Гудович. Но у Гены оказалась трагическая судьба. Гена догадывался, что маму куда-то увели, и ходил ее искать по городу. Забрел однажды на Комаровку и попался на глаза немцу. Испугался, кинулся бежать. Тот выстрелил над его головой. Брат пришел домой и ночью умер от разрыва сердца.

 

- А с мамой вы когда снова увиделись?

 

- В 1946 году, когда она вернулась из Освенцима. Тогда она и рассказала, что после ареста ее 4 месяца продержали на Володарке. Допрашивали по взрыву. Но она не призналась, что является женой Оглазинского, назвалась по девичьей фамилии Гудович.

 

- И немцы не докопались до сути?

 

- Выходит, что нет. Иначе наверняка бы расстреляли. Под фамилией Гудович ее отправили в Освенцим. Ей повезло, что она там выжила. Она хорошо знала польский язык, а полякам по гуманитарной линии раз в месяц перепадали кое-какие продовольственные посылочки.

 

 МНЕНИЕ АРХИВИСТОВ

 

Вячеслав СЕЛЕМЕНЕВ, директор Национального архива Беларуси:

«В документах фигурировал лишь загадочный партизан Васька»

 

Отклик Константина Васильевича Оглазинского стал для нас, архивистов, настоящим сюрпризом. Ведь мы долгое время даже не знали про роль его отца, Василия Оглазинского, в организации взрыва в театре. В наших документах фигурировал лишь загадочный партизан Васька. Теперь понятно, что это Василий Оглазинский.

Про этого загадочного Ваську впервые упомянул Владимир Александрович Будай, бывший участник Минского подполья, а затем партизан отряда «За Советскую Белоруссию» бригады имени Фрунзе Вилейской области.

Вот что он написал 23 сентября 1960 года в Институт истории партии при ЦК КПБ и Институт истории Академии наук БССР:

«В средних числах июня 1943 г., примерно 20 июня, вышли из партизанского отряда и благополучно добрались в Минск на явочную квартиру по улице Старовиленской, дом 69, к. 2, где проживала тов. Смольская Софья Антоновна, и ушли для выполнения задания в 13.00. С ними ушла в театр Ева. Войдя втроем в театр, внесли взрывчатку… Толстой и Васька остались в театре, а сопровождавшую их Смольскую Еву отправили домой. Смольская не успела дойти до Мопровской улицы, как раздался взрыв в театре. Толстой и Васька выйти не успели, так как мина взорвалась прежде времени и они погибли от взрыва…»

Как видим, в письме Будая, да и в остальных документах, которыми мы на сегодняшний день располагаем, нет даже намека на подтверждение высказанной Константином Оглазинским сенсационной версии.

Жаль, что тогда, в 60-е годы, когда можно было без труда восстановить картину событий, из-за принятой установки считать взрыв провокацией никто не захотел слушать ветеранов.

 

источник- http://kp.by/daily/24512.3/662120/  Людмила СЕЛИЦКАЯ — 24.06.2010