По страницам газет и журналов 1914-1918 гг.

 

Первая мировая война 1914 г. Фото.

 

«…Всё многомиллионное детское царство в Европе и Азии захвачено ныне войной. Что станет с этим роковым поколением, взрастающим среди громов и пожаров?» (Чуковский К. «Дети и война//Нива», 1915, №51).

 

Русские мальчики! Когда Отчизна в опасности, в их детских душах пробуждается трепетное чувство патриотизма, любви к истерзанной и страдающей Родине. Убежавший на Первую Отечественную войну 1812 года 15-летний Петя Ростов из «Войны и мира» пишет отцу: «Прощайте, дорогие родители, я еду оборонять Россию!» С первых дней Второй Отечественной войны (1914-1918) из городов и сел они сотнями бежали на фронт в действующую армию. Об этом свидетельствуют газетные хроники тех лет: — Псков. За сентябрь 1914 года станционные жандармы сняли с поездов более 100 детей. — Вильна. «20 октября 1914 года на станции было задержано свыше 30 детей-добровольцев». Всего за первые б месяцев войны из Вильны бежало около сотни детей. — Киев. «В течение января-февраля 1915 года железнодорожной полицией задержано 214 юных добровольцев, среди задержанных 11 девочек» («Неделя войны», 1915, № 11 (приложение к журналу «Родина»), с. 4). — Николаев, 23 октября 1915 года. «Воспитанник 2-го высшего начального училища Иван Кальченко, 14 лет, убежал на театр военных действий; туда же бежали Иван Гассен, 13 лет, и служащий на заводе «Наваль» Виктор Головченко, 16 лет» (Николаевская газета, 1915, 23 октября). Детское бегство на войну стало настоящей эпидемией. О ней с тревогой писала пресса, на неё указывали школа и церковь. Газета «Русское слово» опубликовала интервью с одним офицером-фронтовиком, которое сразу же перепечатали популярные российские журналы: «Их раны бесполезны, и бесполезна их смерть. Детям не место на войне. Им надо учиться… Неужели не странно, что Россия, которая может выставить 16 миллионов солдат, имеет в рядах своих детей! Попадёт такой малец в плен к немцам, и там воспользуются им, чтобы показать войскам: «Смотрите, как истощилась Россия! Детей посылает на войну!» («Нива», 1915, №52). Что двигало ими – жажда приключений и подвигов, детский романтизм и поэзия, желание быть разведчиками, артиллеристами, героями?! Воспитанники гимназий, семинарий, кадетских корпусов и реальных училищ нередко обращались к своему начальству с просьбой отпустить их на войну: «Мы готовы помочь Родине, - писали в своем обращении воспитанники Омской учительской семинарии. У нас нет ничего того, чем мы могли бы помочь ей, кроме собственной жизни, и мы готовы пожертвовать ею». Военная хроника тех лет пестрит сообщениями и рассказами о юных добровольцах, их подвигах на полях сражений, ранениях и боевых наградах. И в детских книжках и журналах Первой мировой мальчики-герои окружены особым ореолом. На войне они быстро становились взрослыми, стойко перенося окопные страдания и лишения, голод, холод и смерть боевых друзей. Проявляя чудеса самопожертвования и героизма, в свои 12-15 лет они нередко становились Георгиевскими кавалерами. И в глубоком тылу дети всех возрастов и сословий помогали сеять хлеб и убирать урожай, оказывали посильную помощь старшим братьям и матерям на фабриках и заводах. «Все для фронта, все для победы над врагом!» Дети войны экономили на себе, отдавая все свои сбережения – «заветные грошики» - на Алтарь Отечества. Благоговейно собирали пожертвования в кружки – «на табачок солдату» и теплые вещи для беженцев, солдатских сирот и раненых в госпиталях и лазаретах. Не прерывается связь времен! Дети-герои Первой мировой войны приняли героическую эстафету от детей-героев 1812 года, Крымской (1853-1856) и русско-японской войн (1904-1905). Их славные дела продолжили дети – герои Великой Отечественной 1941-1945 гг. – юные защитники Брестской крепости, Севастополя и Керчи, партизаны и сыны полков. Юные герои, благородные русские мальчики! Чистотой душ и жаром своих сердец, героизмом и самопожертвованием вы зовете нас к славе и подвигам во имя Отечества!

 

   

 

    

 

  

 

 
Иван Казаков (слева) — 15 лет и Антон Пшеводский — 14 лет

    

 

 

  

 

 

  

 

 

     

 

 

В военном автомобиле разместились раненые,
среди которых два мальчика, один из них Георгиевский кавалер.
Варшава. Царство Польское. Российская империя. Весна 1915 года.

*************************************************************************************

В сентябре 1914 года из Ростова бежал на фронт 14-летний Константин Заполли. А уже 29 ноября он был на передовой у реки Пилица в Польше. Позиции противников разделяли всего 200 шагов. Участок, где находилась рота Заполли, постоянно простреливался удачно замаскированным на бруствере немецким пулемётом. Ротный командир поставил задачу уничтожить эту огневую точку. «Охотником» вызвался юный воин. Ночью Константин подполз к неприятельским окопам и обнаружил замаскированный ветками пулемёт. Самому пулемёт унести было невозможно, и тогда он обвязал его принесённой с собой верёвкой. Доброволец вернулся к своим, насколько возможно, протащив за собой верёвку. Команда разведчиков в «нейтральной зоне» потащила верёвку: пулемёт был сбит с бруствера и через мгновение «запрыгал» по полю, в сторону русских траншей. Проснувшиеся немцы бросились его догонять, но русским огнём были загнаны в окопы. За удачный «поиск» Заполли был награждён Георгием 4-й степени, позднее он стал кавалером ещё одного Георгиевского креста («Отклики войны//Нива», 1916, № 4, с. 3-4).             ************************************************************************************** В начале войны в действующую армию попал 12-летний уроженец Харькова Андрей Мироненко. Отправившись как-то в разведку, он заблудился. Ночью, блуждая, Мироненко оказался в немецком расположении. Увидев неприятельские орудия, разведчик прокрался мимо спящего часового и отвинтил замки у двух пушек. К утру он вышел к своим. Юный герой был удостоен Георгия 4-й степени. ************************************************************************************** С открытием военных действий на Юго-Западный фронт отправился ещё один доброволец – гимназист 4-го класса 2-й житомирской гимназии Николай Орлов. Он успел принять участие в 11 боях, случай же отличиться произошёл с ним в Галиции у Злочёва. Подразделение, где служил Орлов, оказалось отрезанным австрийцами. И тогда юный воин вызвался добровольцем пробраться под неприятельским огнём к своим за подкреплением. За этот подвиг Николай был представлен к награждению Георгиевским крестом IV степени. 20 сентября 1914 года он прибыл «на побывку» в Житомир, где был восторженно встречен в стенах родной гимназии (Николаевская газета, 1914, 27 сентября). ************************************************************************************** Летом 1917 года стали формироваться ударные добровольческие части, дабы своим примером «устыдить» покидающих фронт дезертиров. В формирующийся из безруких, безногих, полуослепших инвалидов «увечный батальон» записался 16-летний Ф.Т. Зорин. На фронте Зорин находился с начала войны, с 13-ти лет. За это время был четыре раза ранен, заслужил два Георгиевских креста и две медали («Нива», 1917, №39, с. 596). ************************************************************************************** В кампании 1916 года юный разведчик Владимир Владимиров за побег из плена и сообщение важных сведений о немецком расположении был награждён Георгиевским крестом. В то время ему было 11 лет. Пётр Мельник, 12 лет, был удостоен Георгия 4-й степени и произведён в унтер-офицеры за то, что во время атаки под вражеским огнём, первым перерезал проволочные заграждения перед окопами противника. 13-летний доброволец Константин Липатов получил Георгиевскую медаль, за то, что под огнём неприятеля соединил провода телефона и обеспечил связь. ************************************************************************************** 10-летний доброволец пулемётной команды 131-го пехотного Тираспольского полка Степан Кравченко получил два ранения, а за спасение пулемёта был награждён Георгием 4-й степени («Огонёк», 1915, № 20). 12-летний разведчик Василий Наумов удостоился двух «Георгиев» и медали, стал унтер-офицером, в боях был дважды ранен. Гимназист из Коломны Александр Пробатов, поддерживая под обстрелом сообщение между соседними частями, был контужен и удостоен Георгиевского креста. ************************************************************************************** Из последнего класса московской гимназии в 1915 году ушёл добровольцем на фронт Леонид Керцелли и уже через три месяца за мужество, проявленное в боях, был награждён тремя Георгиевскими крестами. Так началась его военная карьера. «За шпионаж» в 1938 году он был репрессирован. В 1956-м Керцелли посмертно реабилитировали «за отсутствием состава преступления» (Керцелли Л. «Военный дневник//Наше наследие», 1990, № 4, с. 116-119). ************************************************************************************** Доброволец Николай Смирнов, 13 лет, Георгиевский кавалер (имел «Георгия» IV степени и 2 медали), в 1915 году совершил побег из германского плена, а в последующих боях сам пленил немецкого офицера («Огонёк», 1915, № 20). 15-летний воин Иван Казаков, награждённый тремя Георгиевскими крестами и тремя медалями, несколько раз отличился в боях, захватил пулемёт, спас жизнь прапорщику, во время одной из разведок обнаружил батарею противника, которая потом, во время атаки, стала трофеем русских войск. Георгий Павлов, 15 лет, был удостоен двух Георгиевских крестов. 13-летний Василий Правдин за вынос с поля боя раненого командира полка получил Георгиевский крест. ************************************************************************************** Летом 1915 года прибыл с Юго-Западного фронта на лечение в Николаев уроженец этого города 13-летний Павел Смоляной, удостоенный Георгиевского креста IV степени. Он был разведчиком Модлинского пехотного полка, бежал из плена, неоднократно выполнял опасные поручения командования (Николаевская газета, 1915, 11 июля). Газета "Смоленский вестник" от 30 апреля 1915 года. Рубрика "Корреспонденции. Смоленский уезд".

 

 
Экспедиционный корпус русской армии во Франции.
Кто же этот пацан и как он туда попал?

   

 

 

   

 

 

  
 

   

   

Абубакар Джургаев - чеченец, в возрасте 12 лет ушел на фронт добровольцем вместе со своим отцом Юсупом, оставив учебу в Грозненском реальном училище. Был активным участником всех знаменитых боев и сражений "Дикой Дивизии" в Первой мировой войне. В составе дивизии этот отчаянный мальчик неоднократно проявлял мужество и героизм. Узнав о нём командир «Дикой дивизии» князь Михаил Романов подарил предмет гордости каждого кавказца - кинжал, в то время ему было всего лишь 12 лет. В 14 лет Абубакар получил в награду почетную Георгиевскую ленту, перевязанную ему лично князем Романовым.

 

 
57-я пехотная дивизия

 

С началом Первой мировой войны детский патриотизм в России, как писали газеты той поры, «охватил все слои общества». Стремясь помочь своим отцам и братьям, на поля сражений Первой мировой войны рвались и совсем юные гимназисты, воспитанники училищ, семинарий, кадетских корпусов. Специальные выпуски журналов, брошюр, листовок пестрели описаниями боёв и фотографиями их участников, ещё недавно ходивших в школу, а теперь красовавшихся в новенькой армейской форме с Георгиями на груди. Указ императора Николая II, разрешавший студентам вузов записываться добровольцами в армию, подтолкнул к активным действиям не только среднюю, но и начальную школу. На имя попечителей учебных округов обрушился поток заявлений от учащихся выпускных классов с просьбой о производстве ускоренных экзаменов, чтобы успеть попасть на позиции, пока не закончилась война. Вот свидетельства газетных публикаций осени 1914 года: заявления поступили от всех учащихся восьмого класса Либавской гимназии, от половины восьмиклассников Рижской гимназии, от 16 восьмиклассников Казанской гимназии. Шесть добровольцев отправились на фронт из Пензенского рисовального училища имени Селивёрстова, пять - из Пермской духовной семинарии, тринадцать - из Чувашской учительской семинарии. 300 учащихся Мюльграбенского училища дальнего плавания имени цесаревича Алексея избрали сухопутный фронт. Кстати, к середине 1915 года в живых из будущих моряков осталась ровно половина - 150 человек. Их имена можно было встретить в списках погибших и раненых под Варшавой, Люблином, Ивангородом, Сандомиром, Гумбинненом и в Карпатах. Первыми в списке юных воинов стали, как их называли, «братики милосердия». Ученики второго класса Одесской гимназии близнецы Женя и Коля работали на приёмном пункте временно выбывших из строя солдат. Братья следили за ранеными, которых привозили с фронта. Они всячески старались помочь раненым солдатам - читали книги, писали письма, звонили по телефону, вызывали родных и близких. Гимназист седьмого класса Виленской гимназии Александр Мазур обратился к командующему 1-й армией Павлу Ренненкампфу с просьбой о зачислении на военную службу. Командующий оставил мальчика при штабе. Талантливый гимназист внёс усовершенствование в работу искрового телеграфа. Юный изобретатель погиб, наблюдая за разминированием водокачки в Инстербурге. Тринадцатилетний Василий Правдин неоднократно отличался в сражениях - вынес из гущи боя раненого командира полка. За боевые заслуги был награждён тремя Георгиевскими крестами. Его ровесник Василий Наумов отличался не меньшей храбростью. Через всевозможные испытания и препоны он добрался до фронта из сибирского села Каретниково. В результате стал разведчиком, был награждён двумя солдатскими Георгиевскими крестами и Георгиевской медалью, а потом был дважды ранен и повышен до унтер-офицера. Кстати, на фронте воевали не только юноши, но и девушки. Так, ученица шестого класса виленского высшего Мариинского училища Кира Башкирова за боевые подвиги была удостоена Георгиевского креста. Под видом добровольца Николая Попова она вступила в один из полков и уже через неделю отличилась в ночной разведке. Дети в возрасте 9-13 лет стремились помочь старшим в защите Отечества, причём проявляли удивительную настойчивость в достижении цели. Учащийся реального училища города Николаева Яков Шафринович, получив отказ на своё прошение местному воинскому начальнику, обратился прямо к верховному главнокомандующему, а когда и это не помогло, сам добрался до передовой. Малолетние добровольцы в одиночку и группами бежали на фронт из Петрограда, Москвы, Одессы, Екатеринбурга, Киева, Новгорода, Пскова и других городов. Бежали из деревень, с хуторов, из станиц. На боевых позициях маленькие добровольцы подносили патроны стрелкам, сновали по ходам сообщения на фланги рот и передавали команды, ползали по полю под огнём противника и подбирали патроны. Кстати, о таком явлении как бегство детей на фронт во время ПМВ, писал еще ныне неоднократно ошельмованный и уже почти забытый писатель Аркадий Гайдар(Голиков). Позволю себе напомнить отрывок из его автобиографической повести "Школа" (1930г): Однажды, наскоро попив чаю, кое-как собрав книги, я побежал в школу. По дороге встретил Тимку Штукина - одноклассника, маленького вертлявого человечка. Тимка Штукин был безобидным и безответным мальчуганом. Его можно было треснуть по башке, не рискуя получить сдачи. Он охотно доедал бутерброды, оставшиеся у товарищей, бегал в соседнюю лавочку покупать сайки к училищному завтраку и, не чувствуя за собой никакой вины, испуганно затихал при приближении классного наставника. У Тимки была одна страсть - он любил птиц. Вся каморка его отца, сторожа кладбищенской церкви, была заставлена клетками с пичужками. Он покупал птиц, продавал их, выменивал, ловил сам силком или западками на кладбище. Однажды ему здорово влетело от отца, когда купец Синюгин, завернув на могилу своей бабушки, увидал на каменной плите памятника рассыпанную приманку из конопляного семени и лучок - сетку с протянутой от нее бечевой. По жалобе Синюгина сторож надрал вихры мальчугану, а наш законоучитель отец Геннадий во время урока закона божьего сказал неодобрительно: - Памятники ставятся для воспоминания об усопших, а не для каких-либо иных целей, и помещать на памятниках капканы и прочие посторонние приспособления не подобает - грешно и богохульно. Тут же он привел несколько случаев из истории человечества, когда подобное богохульство влекло за собой тягчайшие кары небесных сил. Надо сказать, что на примеры отец Геннадий был большой мастер. Мне кажется, что если бы он узнал, например, что на прошлой неделе я ходил без увольнительной записки в кино, то, порывшись в памяти, наверняка отыскал бы какой-нибудь исторический случай, когда совершивший подобное преступление понес еще в сей жизни заслуженное божеское наказание. Тимка шел, насвистывая дроздом. Заметив меня, он приветливо заморгал и в то же время недоверчиво посмотрел в мою сторону, как бы пытаясь определить - подходит к нему человек запросто или с какой-нибудь каверзой. - Тимка! А мы на урок опоздаем, - сказал я. - Ей-богу, опоздаем. На урок, может быть, еще нет, а уж на молитву - обязательно. - Не заметят?! - сказал он испуганно и в то же время вопросительно. - Обязательно заметят. Ну что же, без обеда оставят, только и всего, - умышленно спокойно поддразнил я, зная, что Тимка беда как боится всяких выговоров и замечаний. Тимка съежился и, прибавляя шаг, заговорил огорченно: - А я-то тут при чем? Отец пошел церковь отпирать. Меня дома на минутку оставил, а сам - вон сколько. И все из-за молебна. По Вальке Спагине мать приезжала служить. - Как по Вальке Спагине? - разинул я рот. - Что ты!.. Разве он помер? - Да не за упокой молебен, а об отыскании. - О каком еще отыскании? - с дрожью в голосе переспросил я. - Что ты мелешь, Тимка? Я вот тебя тресну... Я, Тимка, не был вчера в школе, у меня вчера температура... - Пинь-пинь... тарарах... тиу... - засвистел Тимка синицей и, обрадовавшись, что я еще ничего не знаю, подпрыгнул на одной ноге. - А ведь верно, ты вчера не был. Ух, брат, а что вчера было-то, что было!.. - Да что же было-то? - А вот что. Сидим мы вчера... первый урок у нас французский. Ведьма глаголы на "этр" задавала. Леверб: аллэ, арривэ, антрэ, рестэ, томбэ... Вызвала к доске Раевского. Только стал он писать "рестэ, томбэ", как вдруг отворяется дверь и входит - инспектор (Тимка зажмурился), директор... (Тимка посмотрел на меня многозначительно) и классный наставник. Когда мы сели. директор и говорит нам: "Господа, у нас случилось несчастье: ученик вашего класса Спагин убежал из дому. Оставил записку, что убежал на германский фронт. Я не думаю, господа, чтобы он это сделал без ведома товарищей. Многие из вас знали, конечно, об этом побеге заранее, однако не потрудились сообщить мне. Я, господа..." - и начал, и начал, полчаса говорил. У меня сперло дыхание. Так вот оно что! Такое происшествие, такая поражающая новость, а я просидел дома, будто по болезни, и ничего не знаю. И никто - ни Яшка Цуккерштейн, ни Федька Башмаков - не зашли ко мне после уроков рассказать. Тоже товарищи... Когда Федьке нужны были пробки от пугача - так он ко мне... А тут - на ка!.. Тут половина школы на фронт убежит, а я себе, как идиот, сиди! Я бурей ворвался в училище, на бегу сбросил шинель и. удачно увильнув от надзирателя, смешался с толпой ребят, выходивших из общего зала, где читалась молитва. В следующие дни только и было толков что о геройском побеге Вальки Спагина. Директор ошибался, высказывая предположение, что, вероятно, многие были посвящены в план побега Спагина. Ну положительно никто ничего не знал. Никому не могла даже прийти мысль, что Валька Спагин убежит. Такой тихоня был, ни в одной драке, ни в одном налете на чужой сад за яблоками не участвовал, штаны с него всегда сваливались, ну, словом, размазня размазней, и вдруг - такое дело! Стали мы между собой обсуждать, допытываться друг у друга, не замечал ли кто каких-либо приготовлений. Не может же быть, чтобы человек вдруг, сразу, ни с того ни с сего - вздумал, надел картуз и отправился на фронт. Федька Башмаков вспомнил, что видел у Вальки карту железных дорог. Второгодник Дубилов сказал, что встретил недавно Вальку в магазине, где тот покупал батарейку для карманного фонаря. Больше, сколько ни допытывались, никаких поступков, указывающих на подготовку к побегу, припомнить не могли. Настроение в классе было приподнятое. Все бегали, бесновались, на уроках отвечали невпопад, и количество оставленных без обеда возросло в эти дни вдвое против обыкновенного. Прошло еще несколько дней. И вдруг опять новость - сбежал первоклассник Митька Тупиков. Училищное начальство всполошилось всерьез. - Сегодня на уроке закона божия беседа будет, - по секрету сообщил мне Федька. - Насчет побегов. Я, как тетради относил в учительскую, слышал, что про это говорили. Нашему священнику отцу Геннадию было этак лет под семьдесят. Лица его из-за бороды и бровей не было видно вовсе, был он тучен, и для того, чтобы повернуть голову назад, ему приходилось оборачиваться всем туловищем, ибо шеи у него не было заметно вовсе. Его любили у нас На его уроках можно было заниматься чем угодно: играть в карты, рисовать, положить перед собой на парту вместо Ветхого завета запрещенного Ната Пинкертона или Шерлока Холмса, потому что отец Геннадий был близорук. Отец Геннадий вошел в класс, поднял руку, благословляя всех присутствующих, и тотчас же раздался рев дежурного: - Царю небесный, утешителю души истиный. Отец Геннадий был глуховат и вообще требовал, чтобы молитву читали громко и отчетливо, но даже и ему показалось, что сегодня дежурный хватил через край Он махнул рукой и сказал сердито: - Ну, ну... Что это? Ты читай, чтобы было благозвучно, а то ровно как бык ревешь. Отец Геннадий начал издалека. Сначала он рассказал нам притчу о блудном сыне Этот сын, как я понял тогда, ушел от своего отца странствовать, но потом, как видно, ему пришлось туго, и он пошел на попятный. Потом рассказал притчу о талантах: как один господин дал своим рабам деньги, которые назывались талантами, и как одни рабы занялись торговлей и получили от этого дела барыш, а другие спрятали деньги и ничего не получили - А что говорят сии притчи? - продолжал отец Геннадий. - Первая притча говорит о непослушном сыне Сын этот покинул своего отца, долго скитался и все же вернулся домой под родительский кров. Нечего и говорить о ваших товарищах, которые и вовсе не искушены в жизненных невзгодах и оставили тайно дом свой, - нечего и говорить, что плохо придется им на их гибельном пути. И еще раз убеждаю вас: если кто знает, где они, пусть напишет им, дабы не убоялись они вернуться, пока есть время, под родительский кров. И помните, в притче, когда вернулся блудный сын, то отец по доброте своей не стал попрекать его, а одел в лучшие одежды и велел зарезать упитанного тельца, как для праздника. Так и родители этих двух заблудшихся юношей простят им все и примут их с распростертыми объятиями. В этих словах я несколько усомнился. Что касается первоклассника Тупикова, то как его встретили бы родители - не знаю, но что булочник Спагин по поводу возвращения сына не станет резать упитанного тельца, а просто хорошенько отстегает сына ремнем, - это уж наверняка. - А притча о талантах, - продолжал отец Геннадий, - говорит о том, что нельзя зарывать в землю своих способностей. Вы обучаетесь здесь всевозможным наукам. Кончите школу, каждый изберет себе профессию по способностям, призванию и положению. Один из нас будет, скажем, почтенным коммерсантом, другой - доктором, третий - чиновником. Всякий будет уважать нас и думать про себя: "Да, этот достойный человек не зарыл своих талантов в землю, а умножил их и сейчас по заслугам пользуется всеми благами жизни". Но что же, - тут отец Геннадий огорченно воздел руки к небу, - что же, спрашиваю вас, выйдет из этих и им подобных беглецов, кои, презрен все предоставленные им возможности, убежали из дому в поисках пагубных для тела и души приключений? Вы растете, как нежные цветы в теплой оранжерее заботливого садовника, вы не знаете ни бурь, ни треволнений и спокойно расцветаете, радуя взоры учителей и наставников. А они... даже если перенесут все невзгоды, то без ухода вырастут буйными терниями, обвеянными ветрами и обсыпанными придорожной пылью. Когда отец Геннадия, величественный и воодушевленный, как пророк, вышел из класса и медленно поплыл в учительскую, я вздохнул, подумал и сказал: - Федька! - Ну? - Ты как думаешь насчет талантов? - Никак. А ты? - Я? Тут я замялся немного и добавил уже тише: - А я, Федька, пожалуй, тоже зарыл бы таланты. Ну что - коммерсантом либо чиновником? - Я бы тоже, - чуть поколебавшись, сознался Федька. - Какой есть интерес расти, как цветок в оранжерее? На него плюнь, он и завянет. Тернию, тому хоть все нипочем - ни дождь, ни жара. - Федька, - сказал я, - а как же тогда батюшка говорил: "И ответите в жизни будущей". Ведь хоть и в будущей, а все одно отвечать неохота! Федька задумался. Видно было, что он и сам не особенно ясно себе представляет, как избежать обещанного наказания. Он тряхнул головой и ответил уклончиво: - Ну, так ведь это еще не скоро... А там, может быть, что-нибудь и придумается. Первоклассник Тупиков оказался дураком. Он даже не знал, в какую сторону надо на фронт бежать: его поймали через три дня в шестидесяти километрах от Арзамаса к Нижнему Новгороду. Говорят, что дома не знали, куда его посадить, накупили ему подарков, а мать, взяв с него торжественное слово больше не убегать, пообещала купить ему к лету ружье монтекристо. Но зато в школе над Тупиковым смеялись и издевались: "Нечего сказать, этак и многие из нас согласились бы пробегать три дня вокруг города да за это в подарок получить настоящее ружье". Совершенно неожиданно досталось Тупикову от учителя географии Малиновского, которого у нас за глаза называли "Коля бешеный" Вызывает Малиновский Тупикова к доске: - Тэк-с!.. Скажите, молодой человек, на какой же это вы фронт убежать хотели? На японский, что ли? - Нет, - ответил, побагровев, Тупиков, - на германский. - Тэк-с! - ехидно продолжал Малиновский - А позвольте вас спросить, за каким же вас чертом на Нижний Новгород понесло? Где ваша голова и где в оной мои уроки географии? Разве же не ясно, как день, что вы должны были направиться через Москву, - он ткнул указкой по карте, - через Смоленск и Брест, если вам угодно было бежать на германский? А вы поперли прямо в противоположную сторону - на восток. Как вас понесло в обратную сторону? Вы учитесь у меня для того, чтобы уметь на практике применять полученные знания, а не держать их в голове, как в мусорном ящике. Садитесь. Ставлю вам два. И стыдитесь, молодой человек! Надо заметить, что следствием этой речи было то, что первоклассники, внезапно уяснив себе пользу наук, с совершенно необычным рвением принялись за изучение географии и даже выдумали новую игру, называвшуюся "беглец". Игра эта состояла в том, что один называл пограничный город, а другой должен был без запинки перечислить главные пункты, через которые лежит туда путь. Если беглец ошибался, то платил фант, а за неимением фанта получал затрещину или щелчок по носу, смотря по уговору. А вообще война - это конечно не место для детей... Глядя на нынешние события на Украине понимаешь это ещё и ешё раз...

 

Владимир Владимиров.

Георгиевский кавалер Владимир Владимиров 11-ти лет.
Казак. Доброволец. Ушел на войну со своим отцом-хорунжим казачьего полка.
После гибели отца был взят в команду разведчиков. Участник многих разведывательных операций.
Во время одной из них, попал в плен. Из плена бежал, добыв при этом, ценные сведения.

 

 

 
Портрет Алексея Дьячкова, добровольца 98-го пехотного Юрьевского полка. Художник В.А. Зверев.
Петроград-Царское Село. 1915-1916 гг.

Полный георгиевский кавалер изображен в шинели гренадерского полка и фуражке без кокарды.
Мал да удал — на шинели два Георгиевских креста. Молод, лукав, хорош собою, но сердце чуть ёкает — как-то сложилась его дальнейшая судьба? Пал на фронте? Умер в тюрьме? Сгинул в расстрельном рву? Судьба таких мальчишек в России, особенно после 1917 года, мало кого волновала — бабы ещё нарожают...
 

14-летний доброволец Уго

«Петроградский доброволец Уго Даниэль, эстонец 14-ти лет, поступивший в один из казачьих полков. Мальчик наравне со взрослыми переносит все тяжести походно-боевой жизни.
Десятки раз бывал в боях и на разведке, при чем проявлял выдающуюся храбрость».

 

Типичный кадр военных лет – мальчишки на войне. Детское бегство на войну стало настоящей эпидемией. Их снимали с поездов, отсылали обратно, но они всё равно проникали на линию фронта, и воевали, не щадя себя. С полос газет и журналов не сходили описания подвигов, совершенных детьми на передовой. Многие из них были ранены и погибли. Многим некуда было возвращаться. Война стала образом их жизни. «…Всё многомиллионное детское царство в Европе и Азии захвачено ныне войной. Что станет с этим роковым поколением, взрастающим среди громов и пожаров?» (Чуковский К. Дети и война // Нива. – 1915. - № 51. – С. 949 – 953). Из «Отчета» Общежития для юных добровольцев в Москве. 1915 год: «Великая европейская война не могла не отразиться на настроении детского ума и без того склонного к воображению и желанию сильных ощущений. И вот с начала войны дети всех слоев общества в большом числе начинают бежать в действующую армию». Трудами великой княгини Елизаветы Федоровны в 1915 году в Москве было создано специальное благотворительное заведение для временного прибежища, содержания, обучения и воспитания юных участников боевых действий. Многие воспитанники Общежития имели боевые награды и ранения. Известно, что постоянно в этом заведении проживало и училось 45-50 мальчиков. Общежитие действовало до конца 1917 года. Вот рассказ одного из его насельников Николая Смирнова, 11 лет. «Дома жил у тети; дедушка занимался земледелием. Я однажды тогда подобрал такой день, когда стоял эшелон. Я тогда побежал домой, одел бурку и прибежал на станцию и поехал с казаком на позицию. Был в боях в Ломже, Прасныше и в Шлоке.»

 
 

Юные добровольцы. Фонд РГБИ

 

 
 

Оборот фотокарточки Георгиевского кавалера Дмитрия Маркелова, 14 лет и фотография Георгиевского кавалера Петра Зимичёва, 12 лет.

 

 

 

Подпись под фотографией на стенде:
13-летний доброволец в Ковенском артиллерийском полку.
Разведчики вооружены японскими винтовками.
1915 (?) г.

 

 
Доброволец Иван Ковалев.
Цеханов. Июнь 1915 года