Ярон парадоксален. Теперь, когда его уже давно нет, понимаешь это особенно отчетливо. Его имя моментально вызывает в памяти образ, безусловно, обаятельного, но уже почти ставшего анахронизмом жанра. Между тем сам по себе Григорий Маркович анахронизмом никак не представляется. Законодатель мод в своем театре, он никогда не позволял осесть нафталинной пыли на бархате и позолоте любимой оперетты. И теперь, когда "Веселые вдовы" все чаще пересаживаются на "Метро", вряд ли захотел бы отстать от поезда, двинувшегося на станцию под названием "мюзикл". Впрочем, он не был создан для того, чтобы "догонять". Так что скорее всего просто был бы в числе тех, кто направляет движение этого поезда.

Дебют состоялся на сцене Суворинского театра. Будущий комический актер, между прочим, сыграл роль Пети Ростова в спектакле по роману Льва Толстого "Война и мир". После чего (дебют был "спокойным" - и только) решил попытать счастья в провинции. Ярон быстро и уверенно завоевал положение первого комика. За 5 - 7 лет практически переиграл весь репертуар и мог с одной-двух репетиций войти в любую оперетту. И в каждую внести что-то от себя, что потом воспринималось как данность и становилось каноном. До трюков он был великий охотник.

Казалось бы, трудно придумать более неподходящие данные для сцены, особенно опереточной: рост - ниже среднего, выпуклые глаза, скромный высокий голосок. Правда, он отличался необыкновенной легкостью, воздушностью, прыгучестью. Если к этому добавить обаятельную улыбку, особую яроновскую наивность, причудливо сочетавшуюся с лукавством, умение его героев врать, не краснея, возможно, и получится набросок к портрету Григория Марковича. Впрочем, прибавлять придется многое: знание иностранных языков, музыкальность, интеллигентность, заботу о партнере, подлинную образованность, способность не только рассказывать, но и слушать...

С 1922 года Ярон постоянно работает в Москве, выступая в различных опереточных антрепризах. А в 27-м - вот он, решающий поворот судьбы! -

становится художественным руководителем нового Московского государственного театра оперетты. Григорий Маркович собрал в своих владениях самых талантливых мастеров веселого жанра. Позже, во время войны и в первые послевоенные годы, в труппу вольется новое поколение, которому "старики" охотно передадут "секреты" своей нелегкой профессии. Ярон не уставал повторять: оперетта - искусство молодых. Не можешь работать, как прежде, немедленно уступи место молодым, пусть они продолжат дело твоей жизни! Кстати, так думала и Галина Шаховская, многолетняя соратница Ярона, талантливый балетмейстер и режиссер Московской оперетты. Ярону было не привыкать к тому, что оперетте пророчат неминуемую кончину. Траурные венки на гипотетическую могилу охотно возлагали не только зловредные критики, но и композиторы, и оперные певцы, и драматические актеры. Что правда, то правда: в России к оперетте всегда относились с особой настороженностью. Она действительно родилась не у нас, а в Европе... Правда, опера и драма тоже произошли не в Киевской Руси. Первые отечественные оперетты В.Валентинова, по сути, являлись переделками на русский лад сочинений все тех же западных авторов, что делало их уязвимыми особенно в послереволюционные годы, когда борьба с "проклятым наследием прошлого" достигла апогея.

Вместе с Яроном с уверенностью повторю: этот жанр не умрет никогда, потому что люди никогда не перестанут тянуться к шутке, радости и веселью. Как заметил однажды Зиновий Паперный, шутки помогают нам не строить и жить - этим занимаются песни, но выжить, что, согласитесь, тоже существенно...

 www.kultura-portal.ru/tree/cultpaper/article....  Борис ПОЮРОВСКИЙ

Г.Богданова-Чеснокова, Григорий ЯРОН (,,Мистер Икс,,)

«Комик — это артист, в исполнении которого даже простая фраза становится смешной»… Высказывание это принадлежит Григорию Марковичу Ярону — знаменитому артисту и режиссеру, основателю и многолетнему руководителю Московского театра оперетты.

Деда Ярона тоже звали Григорием Марковичем. Он был одесским доктором Айболитом, и в городе у Черного моря доброго «дедушку Гришу» знала, в прямом смысле этого слова, каждая собака. Ему было уже за девяносто, а он сохранял ясность ума и продолжал лечить домашних животных и птиц, коих в Одессе водилось немало. А вот чего Григорий Маркович не смог перенести, так это смерти жены, с которой прожил долгие десятилетия – и ушел из жизни следом за ней, преднамеренно отравившись стрихнином.
В семье Григория Ярона-старшего было четверо сыновей. Один из них, Марк, и стал впоследствии отцом Гриши-младшего. Марк был одним из тех, кто с несомненным талантом адаптировал к местным реалиям завозимые в Россию либретто оперетт, придумывая и вставляя репризы, куплеты и даже новые сюжетные линии, понятные и близкие местному зрителю. «Текстовик» душил в нем художественную натуру – художник сопротивлялся, вплоть до попыток плюнуть на все и заняться настоящим литературным творчеством, но дальше нескольких фраз задуманного в ранней юности романа «Одесский еврей» дело не пошло.

Наступало разочарование, сменившееся азартом – Марк пристрастился к игре на тотализаторе, к картам, все это сопровождалось частыми кутежами, начинавшимися с вечера и порой продолжавшимися всю ночь. Когда кутила познакомился с певицей Элеонорой Яковлевной Мелодист и влюбился в нее, то увидел в этом спасительную нить, и вскоре предложил ей руку и сердце. Но уже в первую брачную ночь (которую молодые провели, кстати говоря, в спальном вагоне поезда) до утра сражался в преферанс с попутчиками-конногвардейцами. Вот уж и действительно: «что наша жизнь? игра!»
Между прочим, Марк Ярон был упомянут в журнальном варианте рассказа Антона Павловича Чехова «Сон репортера» и в некоторых чеховских письмах. Что же касается супруги Марка Элеоноры Мелодист, то она была дочерью военного капельмейстера из Полтавы, воспитанной на глубоком уважении к искусству и к людям, творящим его. Имя певицы часто встречалось в периодике, но она относилась к комплиментам весьма сдержанно и газетных вырезок с рецензиями на свои выступления не собирала. Забегая вперед, стоит сказать, что в расцвете творческих сил, имея в своем репертуаре более шестидесяти оперных и опереточных партий, Элеонора Яковлевна решительно и бесповоротно прекратила выступления. Она была убеждена – лучше сойти со сцены на несколько лет раньше, чем на день позже. Нынешние звезды искусства принципу этому изменили: они публично прощаются, но продолжают давать концерты…

В 1893 году, когда у них родился сын Григорий, Марк и Элеонора жили в Петербурге. Мальчик рос в артистической среде, но мать и не помышляла о том, что он двинется по стопам родителей. Напротив, она подводила Гришу — щуплого и низкорослого, но проявившего уже интерес к ремеслу лицедея — к зеркалу, дабы убедить в том, что для театра он не создан. Элеоноре Яковлевне очень хотелось видеть своего отпрыска серьезным ученым, пусть и маленьким внешне человеком, но с большой еврейской головой. Впрочем, справедливо утверждается – от судьбы не уйдешь. Еще будучи гимназистом, Гриша решил посвятить себя театру, более всего из театральных жанров полюбив оперетту. Он пошел учиться в Драматическую школу Петербургского литературно-художественного общества под руководством лучших актеров Александринки, в том числе самой Марии Савиной, и начал посещать Театральную школу Суворина. Так, с помощью наставников, о которых иные могли только мечтать, закладывались основы будущих творческих взлетов Григория Ярона – артиста и режиссера-постановщика.

Дебют Григория состоялся на сцене Суворинского театра, где будущий комический актер сыграл роль Пети Ростова в спектакле по роману Льва Толстого «Война и мир». После этого Ярон решил попытать счастья в провинции, где быстро завоевал репутацию даровитого комика. При отсутствии природных данных, необходимых для опереточной сцены – внушительного роста и голоса, Григорий обладал необычайной подвижностью, а его обаятельная, лукавая улыбка пленяла зрителей. Он легко и быстро располагал к себе, и это была уже половина успеха.
 

Театр поглотил Ярона целиком и полностью, и ветры приближавшейся революции ничуть его не волновали. Вечером, накануне ночи Октябрьского переворота, Григорий играл в спектакле «Лекарь поневоле» по пьесе Мольера в Троицком театре Петербурга. Григорий исполнял роль главного героя Сганареля, которого по стечению обстоятельств начинают принимать за известного врача, и простак Сганарель успешно вживается в новую роль, творя добрые дела. Залпа «Авроры» Ярон не слышал — или просто не придал этому значения. А о том, что Временное правительство низложено, узнал на следующее утро из газет (даже не от соседей!).
Короче, на Григория Ярона не столько подействовала смена власти, сколько известие о том, что режиссер, которому он отдавал явное предпочтение — Константин Марджанов (он же Котэ Марджанишвили), принял решение поставить оперетту Жака Оффенбаха «Прекрасная Елена». Древний миф о похищении троянским царевичем Парисом прекрасной Елены, дочери Зевса и жены спартанского царя Менелая, изложен в этом произведении как остроумная пародия на современное общество, с его социальными и прочими проблемами. К радости семьи Яронов (которая, впрочем, оказалась преждевременной) отцу Григория Марку, уже давно сидевшему без серьезной работы, был заказан текст оперы-буфф. Произведение соответствовало новым общественно-политическим реалиям, но при этом сохраняло праздничность, веселье, озорство, тонкую иронию, что присутствовало в оригинале. Вариант либретто, предложенный Марком Яроном, тем не менее, был отвергнут, зато Григорию представился случай сыграть в этом спектакле Менелая.
Режиссер первоначально ориентировался на оперный состав исполнителей, и роль царя Спарты отводилась самому Федору Шаляпину, но тот от участия в оперетте отказался, и «царствовать» в Спарте довелось Григорию Ярону. Составить сколько-нибудь серьезную конкуренцию оперной знаменитости Ярон, разумеется, не мог, но в жанре оперетты блеснул своим оружием, и в итоге театральные критики в газетных рецензиях указали: «То, что Шаляпин взял бы голосом, Ярон взял ногами».

Григорий Ярон и др. Серенада женихов

В отличие от грибоедовского Чацкого, который восклицал: «Вон из Москвы! Сюда я больше не ездок!», Григорий Ярон поехал из Питера именно в Москву в надежде обрести там точку опоры для продолжения творчества, ибо опереточные театры закрывались один за другим – новая метла победившей революции начинала выметать из жизни «пережитки прошлого», допуская, впрочем, использование техники «похабного жанра» для создания «воспитательно-агитационного театра».
В Москве Ярон нашел временный приют в Никитском театре, в труппе, основанной в 1910 году известной артисткой оперетты Евгенией Потопчиной и ее супругом импресарио Борисом Евелиновым. Евгения была примадонной, театр так и назывался – «Оперетта Потопчиной». Пытаясь спасти театр, Потопчина и Ярон обратились к наркому просвещения Луначарскому, заручившись его поддержкой. Но ее оказалось недостаточно. В 1919 году постановлением Совнаркома театр Потопчиной был закрыт, а через год в его здании открылся «Теревсат» — Театр революционной сатиры (ныне там находится Театр имени Маяковского).
Потопчина и Евелинов покинули Россию, основали в Берлине свою антрепризу – кабаре «Карусель», а затем и вовсе перебрались в Америку. В «Карусели» Ярон побывал во время своей единственной зарубежной поездки – тогда в Германию его пригласил лично Имре Кальман, засвидетельствовав тем самым свое уважение «лучшему советскому буффону».
К тому времени немало известных актеров оперетты, партнеров и приятелей Ярона, эмигрировали, и многие советовали ему последовать их примеру. Григорий оказался на перепутье. Но берлинская «Карусель» его не впечатлила, а самое главное — вдали от страны, где он родился и вырос как артист, Ярон не почувствовал того зрителя, к которому привык обращаться, ежеминутно ощущая ответную реакцию, в чужой стране он не знал, с кем и как выстраивать диалог. К тому же Григорий уже был женат, а его избранница Агния была, конечно, не прочь побывать за границей, но без мыслей о том, чтобы остаться там и начать новую жизнь.

Григорий Ярон Таталья Красини Дуэт Волапюка и Стасси

 

 

Вернувшись в Москву с клавиром «Марицы», Ярон поставил спектакль, который шел ежедневно на протяжении шести недель. Успех этой оперетты казался труднообъяснимым, поскольку она была весьма далека от советской действительности. Тем не менее, в этом как раз и крылась подлинная причина аншлагов и зрительских оваций на каждом спектакле. Известный в то время театральный критик, режиссер, историк и теоретик театра Павел Марков в данной связи справедливо указывал: «Театр все больше стремится от тьмы низких истин к возвышающему нас обману. Усталые люди требуют утешения».
Мастерство Ярона высоко ценили многие авторитеты в сфере культуры, зачастую несхожие по своим художественным вкусам и ориентирам в искусстве. Маяковский отмечал умение Ярона осовременивать роли. При своем огромном росте (особенно рядом с Григорием) Владимир Владимирович называл Гришу не иначе как «Яр-р-ронище» и рекомендовал его Всеволоду Мейерхольду на роль Меньшевика в своей «Мистерии-буфф». Александр Таиров (Коренблит), создатель и руководитель Камерного театра, усматривал в эксцентрике Ярона скрытую утонченность. Литератор и критик Михаил Кузмин писал о Григории Яроне, что «его изобретательность и вкус… выше всяких похвал». Дмитрий Шостакович признавался Ярону, что рад быть его современником.
 

Особое внимание следует уделить словам Михаила Булгакова, который высоко оценил творчество Григория Ярона, посвятив артисту целую главу в фельетоне «Столица в блокноте», напечатанном в конце 1922 года. «Когда оперетка карусельным галопом пошла вокруг Ярона, как вокруг стержня, я понял, что значит настоящая буффонада. Грим! Жесты! В зале гул и гром! И нельзя не хохотать. Немыслимо. Бескорыстная реклама Ярону, верьте совести: исключительный талант» — писал Булгаков. Пожалуй, за всю советскую эпоху не нашлось другого опереточного артиста, который вызывал бы к себе столь пристальный профессиональный интерес представителей других театральных жанров, других видов искусств, в том числе от оперетты весьма далеких.
Решающий поворот в судьбе произошел у Ярона в 1927 году – он стал основателем и главным режиссером Театра оперетты. Государственного театра — и этим было многое сказано. Главреж сумел собрать под новой крышей самых талантливых мастеров веселого музыкального жанра. Первым спектаклем, созданным им на сцене, стала оперетта молодого в ту пору композитора Исаака Дунаевского «Женихи». Впервые комедийный спектакль был не из «жизни аристократов», его героями стали простые современники — в качестве женихов выступали извозчик, гробовщик, маклер и повар.
В первый же сезон в новом театре под руководством главного режиссера состоялось восемь премьер. Пришли успех, популярность, и уже вскоре Московский театр оперетты стал ведущим в стране среди других ему подобных. О нем узнали и заговорили и в Европе. И это при том, что в советской России к жанру оперетты относились весьма настороженно. В 1928 году Григорий Ярон поставил знаменитую «Сильву» («Королеву чардаша») композитора Имре Кальмана. И яроновская «Сильва» продержалась в репертуаре театра до 1981 года, выдержав более полутора тысяч представлений!
Ставил Ярон и другие оперетты Кальмана, а также Оффенбаха, Легара, Зуппе, Штрауса — и всегда с огромным успехом. Насколько было это непросто, можно судить, к примеру, по тому, что в 1930-е годы в фойе Ленинградского театра музыкальной комедии висел транспарант: «Легар и Кальман — наши классовые враги». Чтобы сохранить «Марицу» в репертуаре, либретто подвергали редактированию — скажем, вместо «Поедем в Вараздин, там всех свиней я господин» было рекомендовано петь «Поедем мы в колхоз, надолго и всерьез».
А незадолго до того, в декабре 1929-го, в статье «О судьбе, насилии и свободе» Луначарский прозорливо предрекал: «Судьба согласным руководит, а несогласного ломает». Вот и появились «глухие согласные» — ко всему глухие, на все согласные. Григорий Ярон к их числу уж точно не относился, против собственной совести никогда не поступал. На него пытались навешивать ярлыки – в послевоенное время даже появился обидный термин «яроновщина». Но Григорий Маркович выдержал и выстоял. То, что он вытворял на сцене, выглядело часто абсурдным, и эта абсурдность восходила к «дорежиссерским» площадным театральным зрелищам. Вместе с тем он талантливо впитал в себя дух новых времен, времен мюзик-холла и немого кино. Его отличали знание иностранных языков, музыкальность, интеллигентность, образованность, способность не только рассказывать, но и слушать, внимательность к партнерам и трогательная забота о каждом из них.
Ярон был по-своему консервативен, никогда не поддаваясь соблазну изменить оперетте, хотя рамки этого жанра порою были явно тесны для него. Он с успехом попробовал себя в роли конферансье, а вот в кино, к великому сожалению, практически не снимался. Точнее будет сказать, что кинематограф не востребовал замечательного артиста в должной мере. Но в «золотой фонд» киноискусства вошел блистательный дуэт Пеликана и Каролины – Григория Ярона с Гликерией Богдановой-Чесноковой в «Мистере Иксе» (1958). Появился он еще в двух фильмах – в «Сильве» (в качестве соавтора сценария, 1944) и в музыкальной ленте «Мелодии Дунаевского» (1963).

 

Его отец – Маер Шульфер - был офицером Красной армии, а впоследствии врачом и адвокатом. Далее: http://www.uznayvse.ru/znamenitosti/biografiya-yan-arlazorov.html "Мистер Х"

Среди режиссерских работ Ярона назовем «Фиалку Монмартра», «Свадьбу в Малиновке», «На берегу Амура», «Граф Люксембург», а среди сыгранных им ролей – Гробовщика («Женихи» Исаака Дунаевского), графа Кутайсова («Холопка» Николая Стрельникова), Попандопуло («Свадьба в Малиновке» Бориса Александрова), Германа («Роз-Мари» Рудольфа Фримля и Герберта Стотхарта) и другие, в которых он блистал.
Отойдя от активной театральной деятельности, Ярон выступал на радио в качестве ведущего завоевавшей популярность у слушателей серии лекций-концертов, посвященных жизни и творческому наследию Ж.Оффенбаха, И.Кальмана, И.Штрауса, Ф.Легара. И.Дунаевского. Кроме того, на радио Григорий Ярон осуществил монтажные постановки классических оперетт с участием ведущих артистов, также он написал посвященную оперетте книгу «О любимом жанре».
Григорий Маркович ушел из жизни в Москве 31 декабря 1963 года и был погребен на Новодевичьем кладбище. В конце нынешнего года будет отмечаться и 55-летие со дня смерти выдающегося представителя жанра оперетты, обладавшего оригинальной творческой фантазией, тонким чувством юмора, виртуозно владевшего приемами буффонады, эксцентрики, гротеска.
В 2003 году был создан документальный фильм о Григории Яроне «Рыцарь оперетты», в него были включены фрагменты спектаклей и кинофильмов с его участием и над которыми он работал, своими воспоминаниями о Яроне поделились его бывшие партнерши по сцене Татьяна Шмыга и Капитолина Кузьмина.
Ярон носил звание Народного артиста Российской Федерации. Но гораздо важнее то, что народной была любовь к этому артисту, который умел смешить даже в те времена, когда в стране, где он жил и творил, миллионы людей улыбались разве что сквозь горькие слезы…

 

 

источник - http://jew-observer.com/zhizn-i-sudba/evrejskij-rycar-operetty/#more-10669

 

 

---

 

Кальман И - "Сильва" (Г.Нэлепп, В.Серова, М.Названов, О.Викландт, Г.Ярон, А.Яковенко, оперетта, 1955)

 

 

 

 

 

 

 

ИМРЕ КАЛЬМАН «Сильва». Монтаж оперетты, зап. 1955 г. Либретто – Л. Штейн и Б. Йенбах. Русский текст – В. Михайлов, Д. Толмачев. Действующие лица и исполнители: Сильва – Александра Яковенко – пение, Валентина Серова – текст Эдвин – Георгий Нэлепп – пение, Борис Смирнов – текст Стасси – Лидия Казанская – пение, Людмила Целиковская – текст Бонн – Николай Рубан Ферри – Юрий Якушев – пение, Михаил Названов – текст Ронс – Константин Карельских Княгиня Воляпюк – Ольга Викландт Князь Воляпюк – Григорий Ярон Пом. режиссера – А. Зубов Нотариус – А. Тихонов Ведущий – К. Михайлов Хор и эстрадный оркестр Всесоюзного радио, дирижёр Самуил Самосуд.

 

 

Мистер Икс 1958 г